Глава пятьдесят третья
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Дженнифер подняла взгляд от газеты и прищурилась — от солнца не спасали даже солнцезащитные очки.
— Комиссар Ферра? — В ее голосе сквозило удивление. — Я думала, мы договорились на полдень.
— Договаривались.
Он сел за ее столик и заказал эспрессо. Маленькие карие глаза Ферра выглядели больными и усталыми. Двое мужчин стояли, прислонившись к припаркованной напротив кафе машине без специальных опознавательных знаков, и внимательно наблюдали за ним. Видимо, сотрудники Ферра.
— Что пишут?
Он кивнул на подборку свежих номеров англоязычных газет, которые Дженнифер разложила на столике перед собой и на стуле слева. На каждой был кричащий заголовок: «„Мона Лиза“ пропала», «Похищен шедевр да Винчи», «„Джоконда“ украдена — снова».
И в каждой газете пять-шесть страниц было посвящено подробному освещению событий, с фотографиями самой картины и резни в тоннеле. Крушение поезда, унесшее двести жизней, и самоубийца, взорвавший себя в начальной школе на Среднем Востоке, оказались, соответственно, на седьмой и восьмой полосах.
— Пишут, что вы возглавляете расследование, — улыбнулась Дженнифер. — Поздравляю.
— Пока возглавляю. — Ферра вздохнул и положил фуражку на стол, так что значок был повернут к нему квадратной частью. — Двенадцать погибших. «Джоконда» похищена. Лувр взорван. Перестрелка на улицах Парижа… — Он замолчал, словно пораженный чудовищностью произошедших вчера событий. — Дело, подобное этому, требует результатов. Немедленных результатов. Иначе… Bonjour, Madame Guillotine[29]. — Он красноречиво рубанул по одной ладони ребром другой.
— Вы из-за этого пришли?
— Я пришел поговорить.
— В таком случае я должна позвонить в посольство.
Конечно, Дженнифер ожидала расспросов. Не могла не ожидать. В конце концов, именно она первая предупредила их о Томе. Просто она договорилась с дежурным офицером посольства не разговаривать ни с кем без адвоката. Опять же офицер обещал, что директор ФБР позвонит ей, но пока звонка не было.
— Это не официальный допрос, а просто… разговор коллег, — заверил ее Ферра. — Вне протокола.
— Не бывает так, чтобы совсем вне протокола, — сухо заметила Дженнифер.
— Ну, я ничего не записываю, и здесь только вы и я. — Последовала пауза, во время которой Ферра потирал блестящий козырек фуражки пальцем. — Дело ваше, но вы можете помочь.
Дженнифер глубоко вздохнула. Она и так переживала из-за того, что вчера случилось.
— В газетах пишут, что в днище бронированного фургона была дыра. Это правда?
— Да, там была дыра, — подтвердил он.
— И вместе с тем взорваны двери? Вам это не кажется странным?
— У вас есть предположения?
— Том упоминал кое-кого еще. Вора по имени Майло. Он сказал, что собирается украсть картину только для того, чтобы Майло не добрался до нее первым.
— Мы знаем Майло и знаем, на что он способен, — согласился Ферра. — К чему вы ведете?
— К чему веду? Два вора. Две кражи. Один попадает в фургон снизу, второй взрывает двери.
— Возможно, — кивнул Ферра, и по выражению его лица Дженнифер догадалась, что он не исключал такой вариант событий.
— Я знаю Тома. Он ни при каком раскладе не может быть виновен в том, что случилось в Лувре или в тоннеле. В деле замешан кто-то еще.
— Криминалисты изучают каждый сантиметр обоих мест преступления. Если кто-то из них был там — мы об этом узнаем.
— Вопрос в том, кто добрался до картины первым.
— Это первый вопрос, — сказал Ферра, встретившись взглядом с Дженнифер. — Второй касается вас.
— Меня?
— Вы знаете Кирка, не так ли?
— Конечно.
— Как вы встретились?
Она покачала головой.
— Простите, но эта информация засекречена.
Она не готова была без разрешения Грина углубляться в детали знакомства с Томом даже не для протокола, поскольку это касалось дела «двойного орла».
— Вы друзья. — Это было утверждение.
— Нет, — возразила она, почувствовав очередной укол в сердце при напоминании о предательстве Тома.
— Нет?
— Когда-то были, возможно, — согласилась Дженнифер. — Сейчас просто знакомые.
— И все же вы ужинали с ним два дня назад.
Ферра определенно отлично подготовился к беседе, и Дженнифер не нравилось ни направление разговора, ни то, как изменился его тон. Она понимала, что теперь нужно отвечать вдвойне осторожно.