Князь скривился, будто его в одночасье прихватила острейшая зубная боль.
— Слыхал же, что сказали, — растрясут, не довезут. Водой же только по Оке, а потом по Клязьме. Иначе никак. — Он вновь поморщился и переспросил: — А что, княгиня так сильно его любит?
Ингварь в ответ лишь смущенно пожал плечами и неожиданно для самого себя выпалил:
— Женка она его. Стало быть, должна любить.
И вновь еще более болезненная гримаса исказила лицо Константина.
— Ну да, ну да. Раз женка, стало быть, должна любить. Как это я сам не догадался, — с какой-то детской растерянностью произнес он и замолчал, продолжая смотреть на неподвижно лежащего Ярослава. Потом, как бы очнувшись, вновь повернулся к воеводе и удивленно осведомился:
— Ты еще здесь? Я уже все сказал.
Вячеслав неодобрительно крякнул, явно не согласный с таким решением вопроса, и предупредил многозначительно и вновь загадочно:
— Он ведь по закону подлости обязательно выживет, княже. Оно тебе надо?
— Слыхал, что Ингварь сказал?! — выкрикнул князь жалобно. — Женка его ждет. Да еще и любит притом.
— Тоже мне, аргумент нашелся. Нас всех женки ждут и любят.
— Ты пока ею не обзавелся, — огрызнулся Константин. — А меня уже не ждет.
— Между прочим, благодаря ему, — хмуро кивнул, уже уходя, Вячеслав на тяжелораненого.
Едва воевода отошел на несколько шагов, как Константин пытливо посмотрел на княжича и спросил:
— Ты же там все время жил. Это так? Гремислав и впрямь с его ведома Рязань спалил?
Врать Ингварь сызмальства не привык, но правду говорить тоже не хотелось. Уж больно она противная была — гнусная и скользкая, как протухшая рыба. И пахло от нее так же, если не хуже.
Он молча отвернул голову, не зная, что тут можно, а главное — что нужно сказать. У него самого совесть в этом плане была вовсе чиста — о том, что столица рязанского княжества сгорела, он узнал чуть ли не самым последним. Но Гремислава он подле князя Ярослава видел, причем не раз, а сопоставить одно с другим, то есть гибель Рязани и таинственное шушуканье князя с бывшим дружинником, а потом загадочное исчезновение последнего, особого труда не составляло.
— Я спрашиваю… — начал было Константин, но потом махнул рукой. — Ладно, не отвечай. И так все ясно. Лучше скажи, ты сам-то сейчас куда?
— Куда повелишь, княже, — даже чуть удивился Ингварь.
Мысленно он был уже давно готов ко всему — от встречи с катом до какого-нибудь особо потаенного поруба.
— Чай, не маленький, — резонно заметил Константин. — Сам должен себе дорогу выбирать. Твой лоб — твои и шишки.
— Это, стало быть, я свободен? — неуверенно переспросил Ингварь.
— Стало быть, свободен, — подтвердил Константин.
— После всего, что я…
— После всего, что ты… Лишь бы ты понял все, что ты…
Оба не договаривали до конца, но тем не менее понимали друг друга вполне сносно.
— Да я еще раньше… — досадливо махнул рукой Ингварь. — Мне уж и Ростислава толковала не раз.
— Значит, плохо толковала, — заметил Константин и, настороженно прищурив глаза, переспросил: — Кто? Ростислава?
— Ну да, княгиня его, — кивнул Ингварь на Ярослава.
— И что же она тебе толковала? — не произнес — выдохнул Константин.
— Да все. Сказывала, что негоже так-то в свое княжество возвращаться. Нехорошо это.
— А-а-а, — протянул Константин несколько разочарованно, немного помолчал, но затем, сделав над собой усилие, все-таки уточнил: — И все?
— Нет, не все, — вздохнул Ингварь. — Но это главное.
— Знаешь, а она, пожалуй, права, — заявил князь.
— Да я и сам до этого додумался, — совсем по-мальчишески шмыгнул носом Ингварь. — Дураком был, стрый. Ты уж прости меня. Обида взыграла, что ты все в одни руки прибрал, вот я и…
Он, не договорив, медленно опустился на одно колено, склонил и без того виновато потупленную голову и повторил:
— Прости, Константин Володимерович.
— Встань, встань.
Константин, как-то излишне, не по делу суетясь, помог Ингварю подняться с колен, зачем-то попытался отряхнуть его, приговаривая:
— Говорено же, что свободен ты. Можешь даже назад вернуться — обиды не причиню, — и вдруг шепнул почти на ухо: — А обо мне она ничего не говорила? Не спрашивала?
— Кто? — не понял Ингварь.
— Да Ростислава же, — нетерпеливо прошипел князь.
— А-а, ну да, говорила как-то раз, но совсем малость, — честно уточнил Ингварь.
— И что говорила?
— Сказывала, что лучше бы я с самого начала своего стрыя послушался.
— Ага, ага, — закивал Константин, счастливо улыбаясь. — А еще что?