Нет, у него самого совесть была вовсе чиста: о том, что столица Рязанского княжества сгорела, юноша узнал от Ярослава, который не вдавался в подробности — сообщил лишь суть, пояснив, что сожгли ее озлобленные на князя Константина тати, вот и все. Да и Гремислава он видел в Переяславле-Залесском лишь дважды, да и то мельком, не придав появлению нового дружинника особого значения.
Правда, лицо его показалось Ингварю знакомым, но где он встречал его ранее, припомнил совсем недавно, уже в походе, когда столкнулся с ним лицом к лицу — юноша направлялся к шатру Ярослава, а в это время полог откинулся и оттуда вышел Гремислав. Тогда-то и вспыхнуло в памяти: Переяславль Рязанский, последняя зима перед гибелью отца, гостивший у них Константин Владимирович и угрюмый дружинник, стоящий за спиной князя. Заикнулся было о своем открытии Кофе, мол, видно, не сладкая жизнь у рязанских воев, коли они уходят от Константина, но воевода на эту тему говорить не пожелал, отделавшись парой односложных реплик. Ингварь удивился, насторожился, принялся выспрашивать. Слово за слово, и Кофа поделился с Ингварем своими догадками. Мол, хоть Гремислав ныне и обласкан князем Ярославом, но заплатил за эту ласку столь дорого и замарал свою честь столь сильно, что Вадим Данилыч с ним общаться не желает, да и молодому князю не советует.
— Я спрашиваю… — начал было Константин, но, не договорив, махнул рукой. — Ладно, не отвечай. И так все ясно. Лучше скажи, ты сам-то сейчас куда?
— Куда повелишь, княже, — чуть удивился Ингварь.
Мысленно он был уже давно готов ко всему — от встречи с катом до какого-нибудь особо потаенного поруба.
— Чай, не маленький, — усмехнулся Константин. — Сам должен себе дорогу выбирать. Твой лоб — твои и шишки.
— Выбирают вольные, — резонно возразил Ингварь, — а я ныне… — И он передернул плечами.
— И что ты ныне? — осведомился рязанский князь.
Ингварь обескураженно захлопал глазами. Не иначе как издевается над ним Константин. Хотел было обидеться, сказать что-то резкое, но неожиданно для себя обнаружил, что по-прежнему опирается на свой меч. Странно. Он же вроде бы… Ингварь недоуменно поглядел на него, и лишь теперь юношу осенило.
— Это, стало быть, я свободен? — неуверенно переспросил он.
— Стало быть, свободен, — подтвердил Константин.
— После всего, что я…
— После всего, что ты… Лишь бы ты понял, что…
Оба недоговаривали до конца, но тем не менее прекрасно понимали друг друга.
— Да я еще раньше… — досадливо махнул рукой Ингварь. — Мне уж и Ростислава не раз о том толковала.
— Значит, плохо толковала, потому что, если бы… — Рязанский князь осекся и, настороженно прищурив глаза, переспросил: — Кто? Ростислава?
— Ну да, княгиня его, — кивнул Ингварь на Ярослава.
— И что же она тебе толковала? — не произнес — выдохнул Константин.
— Да все. Сказывала, что негоже так-то в свое княжество возвращаться. Нехорошо.
— А-а-а, — чуточку разочарованно протянул Константин, немного помолчал, но все-таки уточнил: — И все?
— Нет, не все, — вздохнул Ингварь. — Но это главное.
— Знаешь, а она, пожалуй, права, — заявил рязанский князь.
— Я и сам бы додумался, да с подсказками быстрее получилось, — по-мальчишески виновато шмыгнул носом Ингварь. — Дураком был, стрый. Ты уж прости меня. Обида взыграла, что ты все в одни руки прибрал, вот я и… — Он, не договорив, медленно опустился на одно колено, виновато склонил голову и повторил: — Прости, Константин Володимерович.
— Встань, встань. — Константин, как-то излишне, не по делу суетясь, помог Ингварю подняться с колен, зачем-то попытался отряхнуть его, приговаривая: — Сказано же, свободен ты. Сейчас пока нельзя, не так поймут, а со временем сможешь и обратно в свой Переяславль вернуться — обиды не причиню. Хотя условия прежние останутся. — И вдруг шепнул почти на ухо: — А обо мне она ничего не говорила? Не спрашивала?
— Кто? — не понял Ингварь.
— Да Ростислава же, — нетерпеливо прошипел князь.
— А-а, ну да, говорила как-то раз, но совсем малость, — честно уточнил Ингварь.
— И что говорила?
— Сказывала, что лучше бы я с самого начала своего стрыя послушался.
— Ага, ага, — закивал Константин, довольно улыбаясь. — А еще что?
— А еще сказывала, что тебе верить можно. Ты, мол, слово свое завсегда сдержишь.
— Так, так, — блаженно мурлыкнул князь. — А еще?
— Да все, пожалуй, — пожал плечами Ингварь, искренне злясь на себя за то, что так и не приучился врать. Сейчас, глядишь, и сгодилось бы. — Я же говорю, что малость совсем, — повторил он сконфуженно.