Ну а коль недоброе проведаешь — рати исполчаются, сам понимаешь, что надо делать. Бросать нераспроданный товар, оно конечно, не с руки, да и ни к чему тебе самому стремглав лететь в Рязань. Вот тебе для такого случая особый человечек. И тебе с него сплошная выгода. Он ведь вроде как в подчинении у тебя находится. Значит, в дороге, если тати полезут, бездельничать не станет — эвон какой крепкий. Да и на месте поможет. Товар, скажем, разгрузить, в иное место его перенести или просто посторожить — все сделает и гривен за свою работу не потребует. Коль не понадобится его с весточкой посылать — на всю поездку он в твоем полном распоряжении, ну а если нужда возникнет, не удерживай.
Более того, некоторые и вовсе не ведали о том, что Петряя, скажем, которого купец самолично нанимал, причем задешево, на самом-то деле к нему направили князь с воеводой. И потом у торговца тоже подозрений не возникало. Одна лишь радость, что эдаким золотом обзавелся, ибо работник каких поискать — и услужливый, и расторопный, и телом крепок. Да и на голову не слаб, смекалист. А уж где этот Петряй проводит свободное время — кому какое дело. Любознательный, вот и нравится ему бродить по городу, задравши голову. И кто там видит, что он во время своих блужданий охотно встревает в разговоры да для воев местного князя не жалеет хмельного меда. А и увидел бы, все одно — разве что плечами пожал бы — его дело. Такой уж работник попался, общительный да словоохотливый.
Потому и знал Константин многое. Во всяком случае, планы крепостей у него имелись. Не всех, конечно, а мало-мальски значимых. Владимира, например, Суздаля, Ростова Великого, Переяславля-Залесского. Кремники помельче интереса не представляли, ибо особых отличий детинец Ярославля по сравнению с Угличем практически не имел. А уж о таких захудалых городишках, как Димитров, Звенигород или Москов, и вовсе говорить не приходилось.
Пригодились лазутчики и ныне. Едва во Владимире и прочих градах протрубили большой сбор, как в Рязани о нем ведали уже через четыре дня. Подсчитать примерные сроки выступления — тоже дело нехитрое. Разве что в направлении удара у рязанского князя имелись некоторые сомнения, но тут уж оставалось положиться на удачу — авось сообщат, в какую сторону выдвинется рать. Удача же, как и полагается даме, любит смелых и рисковых. Им и подфартить согласна. Правда, совсем немного, но Константину с Вячеславом хватило и того. Едва узнали, что полки двинулись вверх по Клязьме, о чем известил тайный гонец, как остальное додумали сами — вновь Коломна.
Одно худо. Из Мурома тоже известие пришло. Оказывается, и Давид Юрьевич решил на старости лет позвенеть мечами, на Ижеславец нацелился. Ну и плюс половцы, которые к южным рубежам пододвинулись. И как тут быть — ну не разорваться же им? Попробовать предупредить старого князя? Мол, все знаем и ведаем, так что подумай. А если он весточку владимирцам отправит, а те на ходу что-нибудь еще придумают? К примеру, велят своему подручнику прямиком на Рязань идти, да и сами планы изменят. Нет уж, сделаем вид, что ничего не знаем.
А вот что делать самим — та еще задачка. Князь долго терзал своего воеводу, требуя, чтобы тот вспомнил какой-нибудь хитрый пример из истории военного искусства, дабы одолеть трех противников, но Вячеслав только разводил руками, зло хмурился и огрызался. Дескать, он не ксерокс и копий с ратников штамповать не умеет. Да и о каких трех можно вести речь, когда и на одного, самого сильного, силенок не хватает.
В результате скрупулезных подсчетов выходило, что Рязанское княжество в состоянии выставить на поле боя восемь тысяч пешцев и две тысячи всадников. Это по максимуму, то есть предел. Мало того, из этого же количества надлежало усилить Ряжск с Пронском и Ельцом, пускай хотя бы парой-тройкой сотен на каждый град, да еще не менее полутысячи выделить против Давида Муромского и мордвы. Меньше нельзя — рискованно. Уж больно близко первый рязанский город Ижеславец, расположенный близ устья реки Пры, от Рязани. Если Давид его возьмет, то ему по прямой до стольного града всего полсотни верст. Правда, полусотня, с учетом причудливых речных изгибов всей сотней обернется, да что проку. Чиста речная гладь, плыви да радуйся. Утром в Ижеславце, а к вечеру под Рязанью. И никаких тебе волчьих ям, тайных рвов и лесных засек. А в самом Ижеславце ратников не больше сотни, да и та черная[28]. Плюс ко всему перечисленному не следует и Ожск забывать. Ну и Рязань, которая без стен стоит, тоже надо кого-то оставить охранять.
28
Черная сотня — так назывались городские стражники, отличавшиеся от дружинников, как солдат-первогодок от кадрового офицера.