– Что мне сделать, чтобы облегчить твои муки? – Губы Антонины растянулись сами собой. Иногда она забывала о способностях этого ребенка делать странные, но очень приятные комплименты.
– Расскажи, чем занята. Этого вполне достаточно.
– Пытаюсь собрать второй бутерброд.
– Ай-ай, Антонина, вы на часы смотрели? Не поздновато ли для бутербродов?
В трубке что-то зашуршало. Видимо, Даниил в задумчивости перелистывал учебник. Иногда Тоня специально прислушивалась к этим фоновым звукам. Пыталась представить своего ангелочка, сидящего за уроками, или бредущего по дороге из школы домой, или лежащего поперек кровати с очередной книжкой. Ей хотелось хоть раз побывать в его комнате, тогда бы делать это стало намного легче. А так приходилось выдумывать множество деталей, гадать, откуда падает на Данино лицо свет, и какого цвета за его спиной ковер.
На нем, рассказывал сам парень, висела старая казачья шашка, доставшаяся отцу Дани от какого-то то ли прадеда, то ли двоюродного дяди. Шашка была совершенно тупой, но выглядела все равно внушительно. А еще в спальне юноши было жуткое кресло, на которое никто не мог сесть без риска провалиться до самого пола. В нем обычно покоился рюкзак Даниила или его домашняя одежда. Но Тоне недостаточно было рассказов. Она желала сама попробовать усесться в это треклятое кресло, вытащить из ножен шашку, а после долго-долго глядеть на своего любимого мальчика, лежащего рядом.
– Я сегодня почти ничего не ела. И, вообще, сам, небось, втихаря там чипсы лопаешь? Угадала?
– А вот и нет. Я плотно поужинал и теперь заедаю ужин мандаринами.
– Заедаешь ужин? Это что-то новенькое.
– Аринка так всегда говорит. «Я не ем всякую гадость, я заедаю ужин».
Разговор затих, но ни Тоня, ни Рябин не чувствовали стеснения. Женщина продолжала слушать доносившееся из трубки дыхание, потом спросила:
– Где проведешь новый год?
– Как всегда, у каких-нибудь папиных знакомых. Честно говоря, в этом году я хотел отвертеться от обязанностей сопровождающего, но тогда придется оставить Аринку одну. Сестра мне такой подлянки не простит.
– Приезжайте тогда ко мне, – вырвалось у Шаталовой.
– Ты серьезно? И в качестве кого мне тебя представлять?
– Да, ты прав… – поразмыслив, предложила женщина другой вариант: – Тогда, я могу тебя хотя бы днем ждать? Прошу, хоть на час. И подарок вовсе не обязателен.
– Не выйдет, – огорченно ответил Даниил. – Первого. Первого я точно к тебе приеду, договорились? Даже если меня запрут в этой комнате, сбегу через окно. Тут всего-то седьмой этаж.
– Почему тебя запрут?
– А вот завалю контрольную… – начал было парень, но Тоня снова засмеялась:
– Хорошо-хорошо. Я все поняла, отключаюсь.
– Тоня, – тихо позвал Рябин.
– А?
– Можешь кое-что для меня сделать? Это прозвучит, как дикость… но, ты можешь вместе со мной нарядить елку? Последние годы мы ее даже не ставим. Пока сестра была маленькая, еще как-то, хоть искусственную выволакивали из чулана, а сейчас… просто собираемся тридцать первого и едем по очередному приглашению. Я вот сейчас ем мандарины, а ощущения праздника совершенно никакого. И настроение совсем не новогоднее. Словно и не декабрь на дворе, а середина осени. Не обязательно большую… если и несколько веточек будут, тоже сойдет. – Голос Дани дрогнул, надломился, и он замолчал.
Несколько секунд Шаталова просто молчала, пытаясь собраться с мыслями и хоть как-то унять щемящую тоску, которую рождал в ней этот светловолосый паренек своей грустью. А потом также тихо, как он, заговорила:
– Я куплю самую большую, какая только найдется. И мы вместе ее нарядим самыми красивыми игрушками. А потом пойдем куда-нибудь веселиться, – и, чуть приободрившись, добавила: – Так что не смей там меньше четверки получить, понял?
– Ладно… – тоном обиженного дитяти протянул Даниил. – А ты перестань на ночь наедаться!
– Ого, вот это наезды! К твоему сведению, я – взрослая самостоятельная женщина, не склонная к полноте. Так что могу есть все, что захочу и когда захочу! Или, ты меня бросишь из-за пары лишних килограмм?
– Не из-за килограммов, не из-за сантиметров… никогда не брошу.
– Правда? – кокетливо уточнила Тоня.
– Вот какая ты? Сама просишь хорошо учиться, и тут же продолжаешь пользоваться своим массовопоражающим голосом! Думаешь, после этого я хоть одну формулу смогу запомнить? Все, все, все…
– Даня? – позвала Шаталова, провоцируя парнишку.
– Все! – преувеличенно грозно рявкнуло в трубке.
– Данечка!
– Молчи! Ни слова больше! – отрезал Даниил. И уже совершенно серьезно попрощался: – Спокойной ночи, Тоня.