– Вы хотите сказать, насколько история полна иронии?
– Я хочу сказать, что если тогда, в семнадцатом веке так много значило общественное мнение и одна неудача, одна ошибка могла привести к таким последствиям, какого сейчас, в век, когда о любом твоем шаге становится известно едва ли не через полчаса всем на земном шаре? Ты либо становишься великим после смерти, либо популярным при жизни. Исключения, да – есть. Но их слишком мало. И я не только о людях искусства и шоу-бизнеса. На днях вот посадили какого-то очередного кокосового или бананового короля…
– Бананового. Некий то ли Замков, то ли Замочков, какая-то такая фамилия.
– Евгений Замников, – вспомнил имя подсудимого Роман. – Занимался человек поставкой фруктов из Южной Америки, никто о нем слыхом не слыхивал, а потом тот взял и прирезал жену из ревности. И теперь его лысая черепушка блистает в прямом и переносном смысле во всех новостях. – Сандерс потер нос, явно задумавшись о чем-то своем, потом, словно мокрый пес, встряхнулся, возвращая на лицо учтивую полуулыбку: – Так что, Люда, присоединитесь к нам в новый год? Будут только знакомые.
– Хорошо, – после недогой заминки все же согласилась учительница. – Только я не знаю, тогда нужны какие-нибудь подарки… И платье…
– Не беспокойтесь. В моей компании нет никаких ограничений ни по одежде, ни по бюджету, а от своих гостей я требую только двух вещей: не скучать и, если это возможно, внести свой вклад по приготовлению блюд. Увы, повар из меня так себе. Мясо, то да – приготовить могу. А вот всякие салаты строгать, брр-р!
– Хорошо. Тогда я приготовлю свой фирменный салат с морепродуктами.
– С морепродуктами? – переспросил Роман, подумав про себя: «Надеюсь, она не крабовые палочки имеет в виду». – Я люблю морепродукту. Конечно, в местных магазинах они – совсем не то. Ездил я как-то в Астрахань. Ох, какая же там рыба! Что ловить, что есть – сплошное удовольствие. Все-таки, что не говори, а продукт должен быть свежим. К нам же пока привезут этого несчастного хека, по три раза переморозят. Потом начинаешь отваривать или жарить, а он на сковороде разваливается. И на вкус тряпка тряпкой.
– За неимением других вариантов и такое съешь, – возразила Людмила. – Нельзя же совсем свой рацион ограничивать только тем, что у нас произрастает. Вы вот Астрахань посетили, а я, когда маленькая была, с родителями ездила в Азербайджан. Там же гранат считается чуть ли не национальным достоянием. Даже праздник проводится. Мы как: идем в магазин, лежат яблоки. Обязательно подписано, какой сорт. Леголь, антоновка…
– …Россошанское полосатое.
– Да, да, да, – засмеялась женщина. – Такие кисло-сладенькие, вкусные! Но когда покупаем гранаты, на ценнике обозначена только страна-поставщик. Может, поинтересуемся, на сколько толстошкурые. А ведь граната насчитывается какое-то просто немыслимое количество сортов. И там, в Азербайджане, они эти сорта знают. Я не очень хорошо помню, но папа рассказывал, как им один местный показывал: два совершенно на первый взгляд одинаковых плода. Красные, ровные, один чуть поменьше. Мы бы с вами сказали, что никаких отличий нет. А это – совершенно разные сорта. Причем, из одного выходит прекрасное варенье, а второй, в основном, идет на приготовление соков. И соки у них, не то, что наши магазинные концентраты из порошка или разведенные наполовину пюре все из тех же яблок.
Гранаты. Когда-то была у Сандерса такая картина. «Тренировочный», как сенсей называл такие зарисовки, этюд. Обычный натюрморт. На коричневом, почти черном столе в неглубокой деревянной тарелке лежали гранты. Один – целый, влажный, только что обмытый южным дождем или ополоснутый под краном нежными девичьими руками. Второй разорван пополам, так что несколько зерен выпали.