И все же он был рад, что дочка больше похожа на Вику, а не на него. И ее темные глаза, такие же, как у матери, смотрели на мир с непосредственностью и открытостью ко всему новому. Ему нравилось вот тайно наблюдать за девочкой, словно делая десятки мгновенных фотографий и развешивая их в каждый уголок своего сердца. Она что-то бормотала про себя, видимо, выдумывала очередную историю, пока игрушечный самосвал отгружал кусочки конструктора.
– Что это у тебя? – из другой комнаты вышла Вика, присела рядом с ребенком. – Стройка?
– Маля строит большой дом, – с охотой ответила девочка.
Часто она говорила о себе в третьем лице, из-за чего супруга даже хотела отвести ее к психологу. Хорошо хоть его сестра вовремя вмешалась: «Прекрати, Вик. Это скоро пройдет. Дети часто так говорят. Просто она еще очень мала, чтобы воспринимать себя некой отдельной личностью. Вот увидишь, скоро Маленка перестанет так говорить». Как всегда, сестра оказалась права. Все чаще девочка употребляла местоимение «я», хотя, заигравшись, могла сказать: «Маля готовит обед, Маля хочет накормить куклу», – и так далее. Так что постепенно жена успокоилась и перестала обращать на подобные фразы внимание.
– Хочешь, мама поможет?
– Нет, я сама, – отказался ребенок.
Еще одна черта, доставшаяся Малене от матери: самостоятельность и терпеливость. Даже разбивая коленки, она лишь всхлипывала, но никогда не ревела, как иные малыши. И никогда не позволяла себя докармливать или нести на руках, если уставала. В этом случае она только просила родителей остановиться и немного постоять.
– Может, папа посадит тебя на шею, а? Будешь высоко-высоко сидеть, как в той сказке. Как там девочка в сказке медведю говорила: «Не садись на пенек, не ешь пирожок», – да?
– Не-а… не хочу на шею, – неизменно отвечала дочь.
Он гордился своим маленьким строителем и композитором. Он, столько лет посвятивший себя поиском бессмертия, наконец, обрел его в этой темноволосой малышке. И какой она станет, каким человеком вырастет, то же зависело от него.
– Так и будешь стоять?
В задумчивости своей он не заметил, как был обнаружен. Вика понимающе улыбнулась и приглашающе постучала ладонью по полу рядом с собой:
– Иди сюда.
Он шагнул в комнату, оставляя за порогом все заботы дня. Им было сыграно так много ролей: и эксцентричной звезды, и загадочного предсказателя, и рыцаря в сияющих доспехах, но роль любящего отца и супруга оказалась самой приятной. Наверное, потому, что оказалась самой искренней. Наверное, потому, что приходя домой, в свое настоящее убежище, он не чувствовал на своем затылке взгляда. Оценивающего, взвешивающего на невидимых весах каждый его жест, каждое слово.
Перед своими женщинами не надо было притворяться, не надо было пытаться заслужить их изменчивую благосклонность. Вика давно и безоговорочно полюбила своего мужа, а Малена… о ней и говорить нечего. Стоило только сделать шаг вперед, как ее большие темные глаза наполнились безграничным счастьем. «Папа рядом, вот что главное», – говорил их блеск.
Большое зеркало на стене отразило его долговязую фигуру в потертых брюках и просторном свитере. Висящая рядышком нарисованная русалка – его давняя подруга, еле заметно дернула белоснежным плечиком и снова принялась расчесывать свои ярко-рыжие волосы. Простой обман зрения, каждый раз заставляющий невольно отвечать мысленным приветствием. «В картинах нет жизни, – говорил один знакомый старик, – но в них есть душа. Если быть точнее, лучшая часть души того, кто ее нарисовал. Даже в самых простых, даже в самых паршивых».
На секунду он остановился, прежде чем опуститься на пол рядом с дочерью. Остановился и взглянул на свое отражение. Вика заметила замешательство мужа:
– И как тебе этот тип в очках?
– Ты ведь знаешь, мы не слишком похожи на тех, кто глядит на нас из зеркала. Иногда я вижу сущего незнакомца, но сегодня между нами нет никаких отличий. Сегодня я доволен этим типом. Черт возьми, Вика, я реально им доволен.
– Не ругайся при ребенке, – сделала жена замечание, становясь за его спиной. Руки ее обвили талию супруга и узкое лицо в обрамлении упрямых жестких волос, унаследованных Викторией от бабки-киргизки, оказалось рядом с его лицом. – Я тоже, тоже им довольна, Рома…
3/15
К тридцать первому числу погода, как заведено, испортилась. Мелкий снежок сменили дождевые капли. Тонкая красная ниточка градусника неуклонно удлинялась, пока не её кончик не сравнялся с отметкой «плюс два градуса». К ночи, правда, обещали заморозки, но судя по стягивающимся со всех сторон тучам, прогнозы опять собирались не сбыться. Частично поэтому настроение Вики было далеко от праздничного. В квартире стало неуютно, по полу невесть откуда дуло, из-под одеяла вылезать категорически не хотелось.