И он покачал головой.
— Странно это все, — заметил Морган, когда мы покинули дом Рейвена. — Очень странно. Запутанное дело.
— Почему Дана не сказала мне, что служила горничной в доме моего деда? — недоумевала я. — Забыла?
Морган усмехнулся.
— А ты-то сама как думаешь, могла она позабыть такую подробность?
— Вряд ли. Быть может, посчитала несущественной?
— Не знаю. Но мне все это не нравится.
— Пойдем к ней, расспросим еще раз?
К моему удивлению, Морган отказался.
— Нет, не сейчас. Кажется мне, что не все так просто с бывшей горничной.
Тут я припомнила еще одну его реплику.
— Тебя что-то удивило в рассказе Рейвена о пожаре. Ты тогда тоже сказал, что «это странно». Что тебя насторожило?
— То, что спаслись кухарка, горничная и няня с твоим отцом.
— Да, именно так Рейвен и сказал. А что здесь неправильно? — не поняла я.
— Меньше всего вопросов у меня вызывает то, что на улицу успела выскочить кухарка. Она спала, скорее всего, на первом этаже, забирать окна решетками, как ты могла заметить, в Рравелине не принято. Значит, кухарке спастись было легче, чем остальным. Конечно, можно бы поинтересоваться, почему она не разбудила других слуг, но здесь, полагаю, никакого подвоха нет. Во-первых, женщина спасала свою жизнь. Мало кто в подобной ситуации станет геройствовать и о ком-то заботиться. А во-вторых, если верно предположение о сонном зелье, которым опоили всех домочадцев, то она могла просто никого не добудиться.
— Сонное зелье легче всего подлить, если ты кухарка, так?
Но Морган со мной не согласился.
— Не думаю, что это составило бы трудную задачу для прочих обитателей дома или даже посторонних. Ты ведь была на празднике, помнишь, как там все происходило. Горожане приносят снедь и напитки с собой, ужинают сами и угощают всех желающих. Поди потом разберись, в чьем именно кувшине находилась отрава.
— А Никлас не заметил, что ему что-то полили в питье? — запоздало удивилась я. — Или кто-нибудь другой из оборотней? Звериный нюх подвел своих обладателей?
Морган только фыркнул.
— Человеческие предрассудки. Разве ты можешь с уверенностью сказать, насколько безопасна твоя еда, Кира?
Я растерялась.
— Признаться, никогда об этом не задумываюсь. Значит, Никлас просто не ожидал неприятностей?
— Или не распознал зелье. Зверей ведь тоже травят. Да, некоторые яды можно почуять. Но далеко не все.
— Хорошо, — смирилась я с поражением. — Подозревать кухарку у нас нет особых оснований. А что с горничной и няней?
— А вот с ними не так все просто. Детская находиться на первом этаже не могла, у нас так не принято. Как и спальня Никласа и Дианы — горничная точно жила рядом с хозяйкой, чтобы иметь возможность прибежать по первому зову. Более того, из окна детской комнаты просто так не выпрыгнешь. Во всех наших домах все устроено так, чтобы ребенок не смог случайно покалечиться во время первого оборота. Впрочем, скоро сама убедишься.
Я вспыхнула от прозрачного намека и быстро спросила.
— Значит, выскочить из окна няня с ребенком не могли?
— Только не из спальни твоего отца. Я уже упоминал, что у нас не принято ставить решетки на окна. За одним исключением — детской комнаты.
— А у меня не было никаких решеток в спальне, — припомнила я.
— Так ты ведь выросла в Империи. И твои родители — уж извини — мало что знали о том, как следует воспитывать маленьких оборотней. И о тех опасностях, которые могут подстерегать котят. Признайся, тебя ведь тянуло на приключения?
Я вспомнила побег из дома с Филом и ещё парочку подобных случаев. Надо же, я всегда полагала, что Мелинда не участвует в наших авантюрах из-за спокойного рассудительного характера. А все дело в том, что она — не оборотень, а лерея.
— Оборотни-дети более непоседливы, — подтвердил мою догадку Морган.
Да, в свете сказанного им спасение няни с ребенком действительно выглядело подозрительно. Хотя если сонное зелье подлили в вино, то как раз понятно, почему проснулись именно эти двое. Моему отцу вина не досталось в силу младенческого возраста, а его няне — чтобы малыш не дышал винными парами. Но предположение казалось мне зыбким, ведь в ночь праздника спиртное вроде бы никто не пил. И уж точно не оборотни, а они-то, если бы не были одурманены, то точно учуяли бы запах дыма.
— У меня ничего не получается, — пожаловалась я. — Вроде бы и есть какие-то фрагменты, но всю картину я не вижу.
— И я тоже, — отозвался Морган. — Почему горничная не разбудила хозяйку? Как женщина с маленьким ребенком на руках умудрилась выбраться из горящего дома? Кому, в конце концов, понадобилась смерть Никласа? Никто ведь от нее не выиграл.
— Волки, купившие западные земли, — напомнила я.
— Но как чужаки могли приехать незамеченными в Деррн и устроить пожар? И никто — никто! — их не запомнил.
— Мне кажется, будто все врут, — устало пробормотала я. — Или недоговаривают. Что-то скрывают от меня. Но я могу и ошибаться. Все-таки прошло около полусотни лет.
— Некоторые события врезаются в память навсегда. Ладно, остались еще те близняшки, о которых ты упоминала вчера. Как их?
— Винья и Лира, — подсказала я.
— Пойдем, навестим их. Быть может, узнаем что-нибудь новое.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Винья и Лира оказались похожи, будто два яблока с одной ветки. Сравнение с яблоками пришло мне на ум не случайно: время почти не оставило отметин на смуглых лицах. Только лучики морщинок собирались в уголках карих глаз, когда сестры улыбались. Даже щеки и у Виньи, и у Лиры окрашивал здоровый румянец. Выглядели женщины удивительно моложаво.
— Вы думаете, та старая история как-то связана с нападением на бедную Джину, лерр? — спросила Винья (или Лира).
Значит, сюда ещё не добрались слухи о том, что новая лерри — внучка погибшей Дианы. Кстати, даже интересно, какое объяснение Рольфус придумал тому, что в семье оборотня все-таки родилась девочка? О маме я ему ничего не рассказывала.
— Не думаю, — честно ответил Морган. — Моя жена интересуется историей своей семьи.
Сестры переглянулись.
— Но это было так давно. Мы уже плохо помним, что случилось на празднике. Вроде бы все шло как всегда. Бои за девушек, пляски. За нас никто не дрался — нам в ту пору по тринадцать только исполнилось.
— А сам пожар помните? — испытывая разочарование, спросила я.
И получила в ответ удивленное:
— Конечно, лерри, а как такое забудешь? Мы ведь жили на той же улице, что и лерр. Полыхало так, что стало светло, будто днем. Дана орала, словно разом рехнулась. С кулаками на свою кузину бросалась.
Я встрепенулась. Неужели сейчас услышу нечто новое? Ни о какой кузине Даны никто до сих пор не упоминал. Да и драка на пожарище? Странно, очень странно.
— Неужели? Как интересно! — воскликнул Морган.
Приободренная его репликой Винья (или Лира?) оживленно затарахтела:
— Да, лерр, прямо там и набросилась. Еле их мужики растащили. А мальчонка, бедный, так, видать, перепугался, что даже не плакал.
У меня голова пошла кругом.
— Мальчик?
— Да, сын лерра Никласа и лерри Дианы. Его-то Тина и вытащила из огня.
— А кто такая Тина?
— Так нянька малыша ведь. Ой, Дана так на нее кричала.
— Постойте, — взмолилась я. — Дана избила свою кузину, а потом набросилась на няню? На эту Тину? Так?
Сестры дружно рассмеялись.
— Нет, лерри. Тина — она и есть кузина Даны. Понятно?
Стены комнаты, увешанные аляповатыми картинами, закружились перед моими глазами.
— Воды! — выкрикнул Морган, подхватывая меня на руки.
Мне брызгали водой в лицо, растирали виски и ладони и даже сунули под нос склянку с резкими духами, от запаха которых я расчихалась.
— С-с-спасибо, — выговорила я, заикаясь. — М-м-мне уже л-лучше.
— Ой! — спохватилась Винья (или Лира). — А что это мы почетных гостей на ногах-то держим? Сюда, сюда, присаживайтесь. Лира, тащи пироги! Мятного отвара, лерри? Или лимонада? Или чего покрепче?