Какая-то мысль вдруг появилась на грани сознания Лады. Она нахмурилась, пытаясь её уловить.
— Погоди, они идут прямиком сюда? Только по этой улице?
— И по соседним, но там совсем немного.
Лада нахмурилась.
— То есть, прямо к центру города. Подержи.
Она передала факел Дрогану и достала набросок карты, что составил Альгон.
— Дьявол!
Дроган удивлённо поднял бровь.
— Что-то новое.
— Да посмотри. Вот тут были все случаи демонических проявлений. На равном удалении от центра города, куда теперь и идут мертвецы. А в центре…
Её палец постучал по пергаменту.
— Храм. Надо навестить святого отца.
Лада скатала карту.
— Идём. Нельзя терять времени.
— Если уйду, эти бойцы продержатся не больше пары литаний защиты от страха. И тогда у нас будет целый город трупов. И новая армия мёртвых. Ещё больше предыдущей.
— Если не уйдёшь, будет то же самое!
— Возьми с собой Мормагона. Он славно показал себя сегодня.
— Создатель, нет! Только не этот!
Дроган пожал плечами.
— Больше ничего не могу предложить. Он же только что спас женщину с детьми, рискуя жизнью! Неужели и этого недостаточно, чтобы ты перестала его ненавидеть?
— Я его не ненавижу. Мне полагается любить ближних. Но он мне отвратителен, — ответила Лада и бросила взгляд в сторону музыканта.
Тот рассказывал что-то столпившимся вокруг ополченцам. На лицах этих людей застыли неуверенные улыбки. Лада вздохнула и решилась.
— Ладно. Постараюсь выжить, чтобы не отдать душу Создателю в такой компании. Эй, музыкант! За мной! — И, обернувшись к Дрогану, тихо пробормотала, забирая факел: — если что-то пойдёт не так, ты будешь виноват в моей гибели.
Дроган повернулся к баррикаде и перехватил рукоять топора.
— Создатель велит прощать.
Зал был пуст и тёмен.
— Послушай, я, — тихо начал Мормагон, но Лада резко вскинула руку, призывая к молчанию. — Да послушай же! Дай сказать. Я быстро. Только извиниться хотел. Просто был на нервах после драки с мертвецами. Понимаю, что глупость про вдову ляпнул. Правда, я виноват.
Лада внимательно посмотрела на музыканта. Тот стоял, нахмурившись и опустив голову. Однако охотница уже поняла, что Мормагон был отличным актёром. Так могла ли она принять его извинения за чистую монету?
Наконец, Лада кивнула и пошла вперёд, высоко подняв факел.
— Искреннее покаяние дарует прощение грехов пред Создателем. Не у меня ты должен просить. Теперь к делу. Я привыкла видеть рядом Дрогана. Знаю, он не испугается, даже если прямо перед его лицом внезапно появится князь тьмы со всей своей свитой. Сам должен понимать, что полностью доверять тебе я не могу. Но знай, дрогнет один из нас — погибнем оба.
— Клянусь, что заслужу твоё доверие.
— «Не клянитесь ни именем Создателя своего, ни детьми и родителями своими, ни именем своим», — процитировала Лада слова Писания. — Просто докажи на деле.
Пройдя до конца нефа, охотница встала перед алтарём.
— Тут пусто. Священник точно должен быть здесь? — подал голос Мормагон.
— Если бы ты был чернокнижником, где бы стал проводить ритуалы, связанные с мертвецами?
Музыкант на миг задумался, затем кивнул. Лада обошла алтарь и направилась к тяжёлым бронзовым дверям, что располагались за ним. Она на миг застыла, разглядывая в пляшущим свете факела изображение ангела, смиренно сложившего руки в молитве. Затем потянула за кольцо. Дверь легко отворилась, открывая широкие каменные ступени, ведущие во мрак.
Низкий свод крипты поддерживали ряды каменных колонн, выступавших из темноты. С первого взгляда Лада поняла, что это место осквернено. Сотни черепов уставились на неё со стен чёрными провалами глазниц. В свете факела блестела покрывавшая их богомерзкая болотно-зелёная слизь. Человеческие клыки были удалены, и вместо них вставлены звериные, что придавало останкам дьявольский, хищный вид. Вдоль стен выстроились невообразимые фигуры из чудовищно деформированных, искажённых костей. Даже попытавшись, Лада не смогла бы описать жуткую геометрию этих творений некого безумного скульптора.
Откуда-то из-за границы света доносились шорохи и скрипы.
— В катакомбах под Белым городом я видел стены, которые тоже были отделаны черепами. Было неприятно, но всё-таки то, что окружает нас сейчас, это…
Мормагон замолчал, не в силах подобрать слова. Когда он замолк, из темноты раздался голос, по которому Лада узнала отца Ульда.
— Насладились ли вы величественным зрелищем Собора костей, заблудшие дети ложного бога? Пройдите. Встаньте пред истинным алтарём этого храма.
Лада заметила быстрый неуверенный взгляд, который Мормагон бросил в её сторону. И, молча, двинулась вперёд. В одной руке, подобно пламени Веры, горел высоко поднятый факел. Другая лежала на рукояти кинжала.
Отец Ульд и сам был похож на мертвеца. Высокий, худой, бледный, он замер за алтарём, если можно было назвать так это нечестивое порождение извращённого разума. Опору жертвенника составляли четыре хребта, неизвестно как скреплённые друг с другом. Над ними громоздилась конструкция из соединённых костей, пронзивших тело младенца. Кровь из его ран уже остановилась. Но было видно, что багровые потёки совсем свежие. Пустой взгляд невинно убиенного ребёнка уставился на вошедших, когда труп слегка повернул голову.
Лада слышала, как за её спиной Мормагон исторгнул на пол содержимое своего желудка. Она и сама едва сдерживала тошноту. Однако чувство отвращения явно отразилось на лице Лады — Ульд коротко усмехнулся.
— Ты предстанешь сегодня перед судом Создателя, — пообещала охотница.
Ульд покачал головой.
— Я не боюсь ложного бога. Посмотри вокруг. Разве мог благой Создатель допустить всё это? Чтобы на земле было столько зла? Почему так происходит? Ведь он якобы всемогущ. Как может всесильный любящий бог допускать, чтобы демоны и твари рвали плоть его творений? Убивали друг друга? Не по его ли воле поднялся Чёрный лес? Нет, Лада. Если Создатель и существует, он ненавидит нас. И я больше не хочу быть его послушной овцой.
— Не создатель поднял армию мёртвых. Это сделал ты. И не наш Бог убивает людей. Они справляются сами. Знаешь, что я успела понять за то время, пока охочусь на еретиков вроде тебя? Люди вечно недовольны. Сначала они хотят свободу воли. Потом, пользуясь этой свободой, они развязывают войны, порабощают друг друга вместо того, чтобы самим творить лучший мир. И, наконец, они плюют в небеса, проклиная Создателя за то, что в мире так много зла. Но этот плевок всегда падает обратно. Прямо им в лицо. Сегодня пришла и твоя очередь.
— Смелые слова. Но мой Бог, в отличие от вашего, дарует нечто настоящее. Реальное, а не лживые обещания благого посмертия. Я был благословлён бессмертием здесь и сейчас. А что дал тебе твой?
— Покой. Цель. Чистую совесть.
Ульд фыркнул.
— То же получил и я. Но кроме того — и нечто большее!
С этими словами он скинул одежды. Теперь Лада поняла, почему Ульд был настолько ужасающе худ. Под рясой были лишь кости, покрытые толстым слоем той же слизи, что охотница заметила на черепах. Как только эта мысль мелькнула в голове, Лада услышала глухой дробный стук позади и обернулась. Из стены, разворотив окружавшие его черепа, вывалился скелет. Мгновением позже он начал подниматься, влажно поблескивая в свете пламени.
Мормагон, уже пришедший в себя, тут же подскочил к порождению тёмной магии и нанёс по черепу сокрушительный удар обухом топора. Кости раскололись. Осколки брызнули в разные стороны. Хребет, треснув, переломился, и останки черепа упали на каменный пол. Но оставшаяся часть скелета, казалось, даже не заметила этого неудобства. Мертвец стремительно выбросил руку, целясь музыканту в глаза. Мормагон отпрыгнул, избежав удара, и растерянно оглянулся на Ладу.
Между тем зловещий стук нарастал. Вскоре всю крипту наполнил грохот осыпающихся костей. Лада повернулась к Ульду. Священник поднял руку и снял своё лицо, как маску. Положил его на алтарь из плоти. Глазницы его обнажившегося черепа светились бледным огнём.