— И часто оказываются правы.
Дроган кинул косой взгляд на музыканта.
— Не всегда. Сыграй-ка нам лучше. Глядишь, время быстрее пройдёт, да и мужикам повеселее будет работу заканчивать.
Мормагон не стал отказываться. Достав лиру, он принялся наигрывать весёлую мелодию, пока лесорубы сбивали сучья и снимали кору. Вскоре на земле в ряд лежали шесть стволов, подготовленных к разрубке. Наконец, когда тени от деревьев удлинились настолько, что сплелись друг с другом, послышался крик «кончай работу!». Лесорубы уселись и разожгли свечные фонари. Кто-то перевязывал онучи, другие просто переводили дыхание, иные правили топоры.
— Спасибо тебе за весёлую музыку, добрый человек, — обратился один из них к Мормагону. — А наших, местных песен, не знаешь ли?
— Прости, друг, петь не обучен вовсе. Только играю. Что же до мелодий, помню одну…
И Мормагон принялся выводить протяжный, словно плачущий, мотив. Лира стонала и жаловалась на судьбу, вознося плач к темнеющим небесам.
Лесорубы притихли. Когда музыкант закончил, тот же, что благодарил его, кивнул.
— Сказ о Равнике, верно. Грустная история, не к ночи будет помянута. Но сыграно любо, за то тебе большая благодарность. Только при боярине такого не играй, не любит он эту историю.
— Ладно, темнеет уже. Собираемся, — велел старик, с которым говорил до этого Дроган. — Ни к чему в лесах на ночь задерживаться.
Мужики собрались и потянулись в сторону поместья.
— Что за история про Равнику? — спросила Лада у Мормагона.
— Ходит быличка в этих краях. Банальная история, вообще говоря. Знатный барин полюбил простую девушку, Равнику. Семья его была против, но он оставался непреклонен. И тогда его родная сестра отравила несчастную, а тело спрятала. Убитый горем, барин замуровал заживо свою сестру, а сам покончил с собой. В общем, все умерли.
— Не похоже, что она тебе нравится.
Мормагон пожал плечами.
— Крестьяне такие любят. Ну а по мне так истории не хватает изящества.
Между тем процессия подошла к насыпи. Здесь дорога раздваивалась — одна часть вела к деревне, вторая — ко двору боярина.
— Ну, здесь мы с вами простимся, — сказал шедший во главе лесорубов старик. — Нам наверх нельзя. Вам же — удачи и доброго пути. Да хранит вас Создатель.
— И с вами пусть будет его благословение, — отозвался Дроган. — Может, ещё и увидимся.
Глава отряда нахмурился, стянул с головы шапку. Затем кивнул, развернулся, и зашагал к деревне. За ним потянулись и его товарищи. Некоторые вразнобой пожелали путникам доброй дороги, но большинство промолчало.
Ведя лошадей под уздцы, Лада и её спутники направились к вершине насыпного холма. Окна погрузившегося во мрак поместья по большей части были темны, но в некоторых мелькали небольшие огоньки. Будто кто-то ходил со свечами. Приблизившись, Лада заметила на крыльце одинокую фигуру с фонарём. Высокий худой человек в красном кафтане стоял у двери, словно ожидая гостей. И верно — стоило тем подойти ближе, как мужчина произнёс ровным глухим голосом:
— Добро пожаловать. Оставьте своих лошадей, о них позаботятся. Идите за мной, хозяин хочет видеть вас.
— Твой хозяин — боярин Мстислав? Откуда он узнал о нашем прибытии? — спросил Дроган.
— Вас было видно на дороге. Долина хорошо просматривается. Идёмте, не заставляйте хозяина ждать.
Казалось, встречавший был похож на статую, настолько невыразительными и скупыми были его движения и мимика. Поднимаясь по ступеням, Лада заметила, как из боковой пристройки появился невысокий мальчишка, и, не оглядываясь по сторонам, взял лошадей, чтобы отвести их на конюшню.
Пройдя через просторные сени, путники оказались в гридне. Вероятно, когда-то здесь пировали десятки людей, но сейчас большинство длинных столов было отодвинуто к стенам. Лишь один остался на возвышении напротив входа. За ним, откинувшись на высокую спинку резного стула, напоминавшего миниатюрный трон, сидел человек средних лет в алом кафтане, расшитом золотом. Отблески свеч играли на шитье, создавая ощущение, будто хозяина поместья охватил огонь. В левой руке он держал серебряный кубок. Пристальный взгляд был направлен на вошедших. Хотя в нём не чувствовалось ни злобы, ни призрения, Ладе стало не по себе. Будто бы порыв холодного пронизывающего ветра вдруг пронёсся по комнате.
— Привет вам, путники, — произнёс хозяин усталым хрипловатым голосом. — Должно быть, вам уже сказали, что зовут меня Мстислав. Хотелось бы узнать ваши имена.
Лада поклонилась, и вслед за ней преклонили головы её спутники. Они по очереди представились, пожелав хозяину и его дому процветания. Тот кивнул, и жестом пригласил присоединиться к нему за столом.
— Голодны ли вы? Велеть ли подать ужин?
— Если не в тягость, — кивнул Дроган. — Давно ничего не едали, кроме как вяленого мяса.
Мстислав махнул рукой, и худой человек, встретивший путников на крыльце, исчез за ближайшей дверью.
— Итак, вы прибыли в мои земли с запада. Не из Миргорода ли держите путь?
Дроган кивнул.
— Отпираться не будем. Ты и сам знаешь, боярин. Говор нас выдал, да и не так много дорог, по которым мы могли бы пройти.
Хозяин усмехнулся.
— Честность твою ценю. Ну что же, будьте моими гостями. Ежели опасаетесь, что я за врагов вас приму, то не стоит. Есть в моих землях враги и пострашнее случайных странников.
— И кто же это, если не секрет? — спросила Лада.
В ответ Мстислав удивлённо поднял бровь.
— Неужели те лесорубы, что сопровождали вас сюда, не поделились? В этих землях властвуют упыри.
С этими словами боярин поднёс кубок к губам и сделал большой глоток.
Глава 28
— Упыри? — Лада и Дроган озадаченно переглянулись. — В смысле, бессмертные кровососы, похищающие юных дев и высасывающие из них кровь?
— Именно! — усмехнулся Мстислав. — Конечно, если верите в байки полуграмотных крестьян, которым за каждой печкой чудится кикимора, а в каждой луже — водяной. Но вы-то производите впечатление людей более просвещённых.
Мстислав отсалютовал кубком и сделал глубокий глоток. Между тем вернулся слуга, сопровождаемый тремя юношами. В руках их были подносы. Выставив на стол блюда и крынки, они удалились, не проронив ни слова. Лада, внимательно следившая за ними, заметила, что те боятся даже поднять глаза.
Сам же хозяин поместья на первый взгляд выглядел вполне расслабленно. Он откинулся назад и забросил ногу на ногу. Ворот кафтана был расстёгнут, обнажая бледную, но крепкую шею, которую пересекал неровный шрам. Лада не могла точно понять, что за оружие могло бы оставить такой. Мстислава выдавали лишь глаза — цепкие, колкие. Даже когда он улыбался, взгляд оставался, как у голодного хищника. Не было в нём никакой расслабленности. Боярин был готов в любой миг перейти к действиям.
— Мы многое повидали, — между тем сказал Мормагон, разделывая лежавшего на блюде тетерева. — Так что даже наводнившие твои земли упыри не показались бы чем-то странным.
Мстислав махнул рукой.
— Полноте, это всё лишь суеверия тёмных смердов. Не стоит верить всему, что слышишь. Особенно в этих диких землях. Вы, думается, в столицу держите путь?
Дроган открыл, было, рот, но Мормагон опередил его:
— Как дела пойдут. Мы — странствующие скоморохи. Думаю, в столицу тоже заедем.
— Это он, что ли, скоморох? — ухмыльнулся Мстислав, указав на Дрогана. — Увольте, бывалого ратника я везде узнаю. Небось, много наших посёк в минувшие войны? Ну-ну, не хмурься так. Что было — прошло. Пусть в прошлом и остаётся.
Музыкант ловко подцепил ножом кусок птицы, отправил себе в рот и запил глотком пива.
— На ваших-то дорогах — как без ладного рубаки? Сам говорил — места дикие. Вдруг упыри нападут.
Мстислав рассмеялся. Звонко и почти искренне.
— Правда твоя. Так, говоришь, скоморохи? Эх, не будь вы моими гостями, попросил бы вас показать мне что-нибудь, а то скучно здесь. Одно только и развлечение, что охота. Но гости для меня — лица священные, неволить вас не имею права.