Впрочем, подумать ему было о чём помимо еды. Информации оказалось не то, чтоб очень много, но она никак не вписывалась в сложившуюся картину мира. И если запись можно бы принять за подделку, то всё остальное...
Тотхем не замечал, что его руки без конца теребят волосы, то скручивая их жгутом, то заплетая в косу, а потом снова растрепывая, образуя на голове отнюдь не живописный беспорядок.
Остальное. Это не было ни сном, ни галлюцинацией. Во-первых, напрочь отсутствовал элемент иррационального, а во-вторых, картинка не становилась бледнее, не терялись детали, не размывались лица. А самое главное, что всех их, кроме зеленокожего Осириса, Тотхем знал в реальной жизни. Впрочем, раз корпорация носит имя этого оператора Врат, он тоже не просто так привиделся.
Так что, получается, это было реальное воспоминание?
В очередной раз чересчур сильно дёрнув себя за волосы, Тотхем оставил в покое свою прическу и принялся барабанить пальцами по краю рамы.
Как-то всё чересчур просто. Арсэт намекает на амнезию, Тотхем ищет подсказки, и — вот ведь радость! — тут же вспоминает какой-то вырванный из контекста эпизод из прошлой жизни. Прям как в сказке!
Ну, и что имеем? Те самые Первые, скромно именующие себя Богами, решившие обустроить под свои нужды целый новый мир. Выглядит неплохо. Правда, пока не понятно, зачем им это понадобилось, в чём проявляется эта самая божественность, и что из всего этого по итогу вышло? А так же, что именно пошло не так?
Самое смешное, что там, в этом воспоминании-видении, Тотхем знал ответы по крайней мере на два первых вопроса. Но сейчас они стали для него совершенно недоступны. Да и память, если это действительно она, ограничивалась одним единственным днём. Такие странные ощущения...
Он прикрыл глаза и сосредоточился, пытаясь уловить потоки — так, как сделал там, в видении.
Какое-то время ничего не происходило, а потом он почувствовал лёгкую, едва уловимую вибрацию, разливающуются по его телу.
Внизу, под облачным слоем, бушевала гроза.
***
Из Нехена Монтус вернулся ни с чем. Его люди обыскали весь город, проползли чуть ли не по всем прибрежным скалам, но никаких следов Тотхема или Арсэта не нашли. Связавшись с Гораном через коммуникатор, он скупо доложил о неудаче, после чего отправился спать, ссылаясь на крайнюю степень усталости. Но Горан знал, что через три, максимум, пять часов тот снова вскочит на ноги, и примется рыть землю с не меньшим, чем накануне, усердием.
Странно, но звонок Монтуса не стал для Горана разочарованием. Неприятно, да. Но он как будто заранее знал, что результат окажется именно таким. И, скорее всего, завтра будет не лучше.
А вот Матти. Матти, возможно, что-то и найдёт. Горан никак не мог выкинуть из головы её светящиеся фиолетовым глаза, и фразу: «Сэт. Сэт разрушитель».
Сэт разрушитель. Было в звучании этого имени что-то тревожное. Горан и сам бы не мог сказать, почему вдруг такая странная реакция.
В надежде хоть на какой-то результат, он позвонил Матти, но она так и не приняла вызов, хоть её коммуникатор и находился в сети. Горан набрал лабораторию — оказалось, старший научный сотрудник Рам ушла из комплекса ещё в обед. Очень странно.
Горан потребовал, чтоб ему сообщили сразу, как только Матти появится на горизонте, но что делать дальше, он не знал. Так и сидел за столом, и крутил в пальцах карточку с Уаджетом. В сгущавшихся сумерках значок, казалось, наливался собственным светом.
Хлопнула дверь, щёлкнул выключатель — кабинет залил тёплый, желтоватый свет ламп.
— Будете работать в темноте — глаза испортите, — с несвойственными ему ворчливыми интонациями произнёс Шу, и тут же рассмеялся. — Нил, я вам ещё нужен?
Горан отрицательно качнул головой.
— Иди домой, Шу. Или у тебя снова свидание?
— Каждый вечер теперь свидание, пока не женюсь, — развёл тот руками. — Так я пошёл?
Горан махнул рукой, отпуская своего бессменного секретаря, и тот умчался со скоростью ветра — только его и видели. Нил где-то даже завидовал этому вечному мальчишке. Лёгкий, беззаботный, как будто его нисколько не касаются проблемы, нависшие над корпорацией и миром. Жениться вот надумал на простой смертной. И никаких сомнений, или мыслей о последствиях. Живёт сегодня и радуется каждому дню. Жаль, для самого Горана подобная беспечность давно стала непозволительной роскошью.
Он в очередной раз переложил с места на место карточку. Уаджет, Уаджет... А что, если это ключ к тому самому ящику? Маловероятно, конечно, но возможно. От этого вездесущего Сэта-Арсэта можно ожидать чего угодно, вплоть до того, что тот и вправду окажется из Первых. Тот самый Сэт, победитель Апопа и убийца Осириса. Бред, конечно, но как версия имеет право на существование.
Тем не менее, Горан не торопился домой, чтобы проверить теорию о связи карточки и ящика. Вместо этого он сунул карту в визитницу, а ту — в ящик стола. Подошёл к окну, за которым клубилась непроглядная мгла. Сменить, что ли, кабинет, на несколько этажей ниже? А то эти постоянные облака за окном кого хочешь сведут с ума. Так хоть город видно будет. Надо сказать Шу.
Горан вспомнил, что уже несколько дней не поднимался на башню, не смотрел на солнце. За всеми этими событиями не было ни времени, ни настроения. А сейчас нет солнца.
Но всё же Горан не стал дожидаться утра. Какая-то неведомая сила гнала его наверх. Просто увидеть небо. Не солнце, так луну. Не луну, так звёзды. Что угодно, кроме этой бесконечной, давящей на мозги облачности.
На смотровой площадке фонари не горели. Горан вспомнил, что сам распорядился отключить иллюминацию, которую теперь всё равно никто не видит. Сейчас, выйдя из ярко освещённого лифта в ночную тьму, подумал, что решение было преждевременным. Да и ладно. Чтобы подать питание к прожекторам, нужно спускаться на самый первый этаж. Это займет гораздо больше времени, чем Горан изначально собирался здесь провести. Да и незачем подчинённым задаваться лишними вопросами.
Подсвечивая путь экраном коммуникатора, Горан вышел из-под свода стеклянной пирамиды, привычно погладил каменного сфинкса, а потом, внимательно глядя под ноги, подошёл к ограждению.
Облака внизу бликовали серебром, а над головой раскинулось чёрное, как бархат, небо, густо усеянное множеством крупных звёзд. Задрав голову, Горан жадно вглядывался в знакомый рисунок созвездий. Строго на севере ледяным кристаллом сияла самая крупная звезда небосвода — Око Ра. Под ним, и чуть дальше к западу, растянулся Крокодил. На востоке два пересекающихся треугольника, названные Стражами Анубиса... Волосы Исиды, близняшки Баст и Сехмет, Ибис, Сокол, корова Хатор, бегемотиха Таверет... И густая, похожая на туман зведная река, протянувшаяся по диагонали через весь небосклон — полноводный Нил. И ещё куча мелких созвездий, названия которых так или иначе связаны с древними мифами из родного мира Первых.
Странный народ, если подумать. Возвести науку в ранг религии, но бережно хранить все древние сказки и легенды. Впрочем, вполне возможно, что таким образом они старались сохранить связь с родным домом. Но почему тогда нет никаких упоминаний об их мире, укладе жизни, становлении и развитии научной мысли, в конце концов? Только невнятные сказки о богах и их семейных дрязгах!
Но если допустить, хотя бы ненадолго допустить, что все эти боги, все эти странные создания с телами человека и головами животных существовали в какой-то бредовой действительности? Если поверить, что предположение Бассы имеет смысл, и все они — потомки этих самых химер? Что тогда? Что это даёт?
Ответов не было, да и откуда им взяться?
— Бред, — произнёс вслух Горан, — совершенный и абсолютный бред.
Слова пустыми шариками упали в ночь. Где-то в глубине души крепла уверенность, что этот бред по итогу может оказаться той самой единственной правдой. Пришла шальная мысль: если Басса — кошка, а он, Нил Горан — сокол, то они друг другу ни с какого боку не пара. Он чуть вслух не рассмеялся абсурдности предположения.