— Непоколебимая уверенность в собственной правоте и нежелание слушать…
Гестиа.
— Желание главенствовать над всеми…
Ильос.
— Неспособность справиться с взятыми на себя обязанностями и предвзятость…
Иркас.
— Подозрительность, страх, готовность приписать ближнему худшие качества… за одно лишь то, что сильнейший дух Сньора заместил его самого.
В отдельную группу против своей воли были собраны почти все остальные, и их лица не были отмечены знаком Хаоса, лишь на одеждах остался след.
Единственными, кого так и не коснулись разноцветные щупальца, были бледная Радужка, Тайи, Фтинори, Жнец… и Танатос.
— Прочие остаются как свидетели, — громовым голосом подытожил Сулу.
В тот же миг с потолка вниз протянулась сияющая серебром нить, ласково коснулась по очереди каждого из четверых, согрев изнутри и наполнив благоговением (напуганная и растерянная Радужка даже улыбнулась, ощутив это чистое тепло), поцелуем матери оставила знак гармонии на лбу… И только пятого, бога смерти, брезгливо обогнула.
Сулу пристально посмотрел на него сквозь повязку и негромко произнес:
— Судить тебя я не стану — напрямую ты не вмешивался, не поддерживал своей силой ни одну сторону, ни другую, и сам никогда не строил козней против Ланежа. Ненависти и презрения к нему в твоей душе тоже нет и не было, да и наказание, которое я могу наложить, увы, не принесет пользы Миру… У каждого здесь был свой интерес, хоть это и не оправдание. В то время как ты…
Сулу умолк, красноречиво пожав плечами.
— Ты не виновен в их общем преступлении — но и не безвинен, и в чем твоя вина, знаешь сам. Тебя не желают карать ни Мир, ни Хаос, — в громовом голосе на миг промелькнуло сочувствие, — поскольку наказание уже было отмерено.
На миг в бездонных глазах Тилара промелькнул страх, и он, вздрогнув, отвернулся, зажмурился, будто получил пощечину. Затем, не сказав ни слова, поклонился богу судеб, выпрямился и отошел в сторону, как оплеванный. Более бог смерти не вмешивался в происходящее, только все больше бледнел и наконец ссутулился, словно под невидимым гнетом.
— Разве это справедливо?! Он же подстрекал, он же сам предложил… — вякнул было Гром, но щупальце Хаоса угрожающе изогнулось в его сторону, и верховный мгновенно заткнулся.
Сулу же повернулся к самой большой группе, не осмеливающейся роптать даже шепотом:
— Недоверие, презрение и пренебрежение младшим богом — ваше общее преступление. И проистекает оно в том числе из дурного отношения к вашим духам. А потому я кое о чем напомню.
Пауза вышла тяжелой, свинцом ложась на плечи виноватых.
— Духи появились в этом мире раньше нас, богов, вызвались служить сами на заре времен, дабы установить порядок в мире земном, и служили верно и преданно, каждый своему богу. Или вы так зазнались, что за тысячелетия позабыли о том?
Боги разом потупились. Красная, жалкая Лейя прикусила губу, не зная, куда смотреть.
— Так отчего же дух, ставший богом, вызывал столько презрения? Разве духи — рабы? Разве лишены самосознания? Разве их надлежит презирать и использовать в своих целях лишь потому, что они отличаются от вас? Они ведь — основа вашей силы, ее поддержка и опора! Разве верховные, потеряв старейших, не почувствовали этого?
Даже Анестея лишилась своей всегда невозмутимой маски, молча глядя на бога судеб и страшась приговора.
— Каждый из вас на год лишается помощи духов, — постановил Сулу. — Вам полезно будет вспомнить, каково это — обходиться собственными силами.
Ропот пронесся по залу, но умолк с первым же шевелением многоцветных нитей, хотя на Сулу смотрели едва ли не с ненавистью.
— Это наказание вы навлекли на себя сами, и оно общее для всех, кого коснулся Хаос, — подытожил слепец. — Ваши духи с этого мига получают Его печать и, на время утратив свои силы, будут спать крепким сном весь год. Больше некому будет слушать вместо вас молитвы, разносить послания и проявлять божественную волю. Трудитесь сами. Если же равновесие будет нарушено по нерадивости — пеняйте на себя. Люди утратят веру в вас, сила угаснет… а по примеру Ардора, вы все знаете, к чему это ведет. Не думаю, что кто-то из вас пожелает стать еще одним Забытым Богом.
И без того не пышущие красками лица богов окончательно побелели, едва пришло осознание, что за свои слова и поступки и вправду придется ответить. Ранмея с тихим писком свалилась в обморок — самый настоящий, не притворный, и ее совершенно механически подхватил трясущийся бог торговли.
— Не слишком ли суровое наказание? — подала дрожащий голос Лейя.