— Барон Петер, я думаю, сейчас самое время дарить подарки! — вдруг подал голос сидевший до этого молча Матс Нильсен.
Сехестед заинтересованно посмотрел на нашу троицу. Белов аккуратно вынул из кожаной сумы футляр с «песцом», и я поставил его перед дипломатом:
— Это подарок лично вам.
Я открыл перед Ганнибалом крышку футляра, показав ему револьвер, сделанный нашими мастерами в, так сказать, эксклюзивном исполнении. Всего таких стволов — с замысловатой гравировкой и резной костяной рукоятью, где располагались герб Ангарии и инициалы Соколова в виде вензеля, у нас с собой было два. Пока Ганнибал вертел револьвер в руках, я пытался объяснить переводчику принцип его работы. Сехестед, казалось, и сам всё понял, даже закивал, озабоченно слушая про переломную конструкцию оружия, о способе выемки стреляных гильз. Стараясь не снижать темпа, я показал Тимофею на карабин. Вытащив его из чехла, я принялся было втолковывать переводчику о конструкции и этого оружия, как Сехестед вдруг, хлопнув ладонями по столу, воскликнул:
— Довольно, барон! Выйдем к редутам, немедля! Ханс, зовите полковника Ларса Торденшельда! — приказал он писарю, и тот со всех ног бросился к двери.
Полковником Ларсом оказался тот самый офицер, что разговаривал с Нильсеном у подъёмного моста. С ним пришло и с десяток солдат, недобро на нас посматривающих. Даже невозмутимый прежде Кузьмин обратил моё внимание на манёвры гвардейцев с алебардами. Белов также напрягся, с тревогой посматривая на усачей.
— Спокойней, ребята. Нам ничего грозить не может, мы же гости, — попытался я успокоить товарищей.
— Что-то рожи ихнеи о том не кажут нам, — заворчал Тимофей, оправляя пояс на кафтане.
Сехестед между тем о чём-то оживлённо беседовал с Нильсеном и Торденшельдом. Наконец, Матс приблизился к нам:
— Ганнибал желает устроить небольшой турнир. Он хочет испытать ваше оружие немедленно.
Едва я обернулся к своим друзьям, как Нильсен добавил:
— Олаф мне рассказывал, как вы обстреляли лодки с его людьми в фиорде. Он говорит, что вы достали их на весьма дальнем расстоянии. Это так?
Я кивнул, после чего Матс увлёк нас за собой, и мы прошли по дорожке, разделявшей сад на симметричные участки, по направлению к валу редута. Там солдаты незамедлительно принялись сооружать некую конструкцию, которая, по всей видимости, должна была стать мишенью. Увенчав свои труды нахлобученной на вершину сооружения шляпой с перьями, гвардейцы разошлись, довольные своей работой. В центре конструкции я заметил не пощажённую врагом и временем кирасу, что приволок один из солдат.
— Это голландский мушкет полковника, — сообщил Матс, когда Торденшельд приказал гвардейцам снарядить оружие.
Вскоре Ларс уложил ствол на установленные заранее сошки, прицелился, и вслед за сухим щелчком громыхнул выстрел. Фигура полковника вмиг окуталась дымом.
— Этот человек, Ларс, — любимчик Ганнибала. Он будет начальником королевского войска в Норвегии. И ополчения тоже, — продолжал информировать меня Нильсен.
— Похвально, Ларс! — воскликнул Сехестед, когда гвардейцы заканчивали поправлять покосившуюся мишень.
Оглядевшись, мы с Беловым нашли лишь одно подходящее место для стрельбы из карабина — пригорок, откуда начинались ряды садовых деревьев. Я прикинул расстояние, оттуда до мишени было не более семидесяти метров — сущая безделица для ангарки.
— Брайан, надо попасть раза три. Справишься?
— Спрашиваешь! — воскликнул Белов. — Я пошёл.
Датчане с немалым удивлением наблюдали за удаляющимся ангарцем. Полковник даже недоумённо спросил, куда это он, мол, направился? А вскоре Брайан поднял руку, сигнализируя о готовности к стрельбе, и я, с трудом разогнав наблюдателей с линии огня, дал ему отмашку. Первым выстрелом Белов здорово покачнул конструкцию мишени, залепив пулей в кирасу, отчего та с жалобным звоном отлетела в сторону. Тут же последовал второй выстрел, сбивший шляпу с мишени, дурацкие перья разлетелись в стороны. Третьим выстрелом ангарец повалил мишень на бок, вырвав одну из её стоек. Притихшие поначалу гвардейцы разразились воплями восторга, а полковник нетвёрдой походкой направился к Белову, который уже шёл обратно. Сехестед же потрясённо смотрел на мою ухмыляющуюся физиономию.
— Ну что, съел? Вот тебе и голландский мушкет, етить-колотить! — негромко проговорил я.
Матс Нильсен одобряюще похлопал меня по плечу и сказал:
— Ганнибал отчаянно ругался сквозь зубы. Стало быть, ему жутко понравилось!