Они разомкнули объятья только тогда, когда на кухне появилась Джейн с младенцем на руках.
– А вот и наш маленький.
Барбара повернулась посмотреть на закутанного в пеленки малыша. Она молча разглядывала его почти минуту. Ребенок выглядел вовсе не так, как она ожидала. Волосики – необыкновенно светлые, глаза голубые. На Дональда не похож ни капли. Правда, Барбара знала, что у многих новорожденных поначалу бывают голубые глаза, а потом их цвет меняется, да и цвет волос тоже.
– Он похож на маму, будет такой же светленький, – улыбнулась Джейн.
Барбара, почувствовав легкую дрожь, оторвала взгляд от ребенка и перевела его на сестру. А что, если у него будут не просто светлые волосы, как у Констанции, а золотистые, цвета соломы, как у Мэтью, и это позже станет совершенно очевидным?
– Как там Анна и дядя Томас? – спросила Конни.
– Анна поправляется с каждым днем, хотя все еще слаба. Но ты же знаешь Анну, – вздохнула Барбара, – если уж она решила, что полностью выздоровеет, так оно и будет.
– А дядя?
– Дядя есть дядя. Похоже, он пересмотрел свои взгляды на жизнь, стал таким резвым. Сам ходит на прогулки, никто его не заставляет.
– Не могу в это поверить.
– Да, чтобы поверить, надо увидеть собственными глазами. – Сестры рассмеялись и взглянули на Джейн, которая укладывала ребенка в плетеную колыбель, стоявшую в нише сбоку от плиты.
– Вы, должно быть, проголодались, дорога дальняя, да и ветер такой холодный, – обратилась Джейн к Барбаре. – Чайник вскипел, я сначала налью вам чашку чаю, а после покормлю.
– О, вы очень добры, но чашка чаю – это все, что мне нужно. Я вовсе не голодна, могу подождать, когда вы все вместе сядете за стол. Прошу вас, не беспокойтесь.
– Ладно, тогда присаживайтесь и чувствуйте себя как дома. – Джейн снова указала Барбаре на стул. Констанция стояла рядом. Словно двое влюбленных, они держались за руки и не отрываясь смотрели друг на друга. Джейн тем временем курсировала между плитой и столом. Молчание сестер подсказало ей, что она, наверное, мешает им, поэтому женщина предложила: – Может, мне пойти позвать Дональда?
– Нет, не надо, – слишком поспешно возразила Констанция.
Джейн замерла, внимательно посмотрела на нее и добавила:
– Мне вовсе не трудно, он ставит ограду на верхнем поле.
– Нет, нет, спасибо, мама. Я… мы сами прогуляемся туда, правда? – Констанция повернулась к Барбаре. – Тебе, наверное, хочется осмотреть ферму?
– Конечно, хочется.
– Значит, так мы и сделаем. Когда Барбара закончит пить чай, я покажу ей ферму, а потом мы прогуляемся на верхнее поле.
– Тогда, может, позвать Мэтью? – предложила Джейн.
– Нет… не стоит беспокоить его. Он очень устал вчера… – Констанция не успела договорить, как дверь распахнулась и в кухню вошел Мэтью.
Взгляд его устремился на Барбару, красные пятна на скулах расползлись почти до бровей. Когда он медленно подошел к ней, Барбара поднялась навстречу, тщательно пытаясь скрыть то потрясение, которое на нее произвела перемена в его внешности. Мэтью всегда был худым и бледным, но сейчас казалось, что на его костях вообще нет мяса; кожа выглядела просто прозрачной.
Первой заговорила Барбара:
– Здравствуй, Мэтью. – Она не решилась спросить: "как ты?"
Он не ответил на ее приветствие, а только промолвил хриплым голосом:
– Вот так сюрприз.
– Да, сюрприз. Мне захотелось приехать и посмотреть на… ребенка. – Барбара кивнула головой в сторону колыбели.
– Да, конечно. – Он опустился на стул, хотя Барбара все еще продолжала стоять. Девушка подумала, что Мэтью всегда отличался хорошими манерами, во всяком случае, по сравнению с Дональдом. Так что подобную неучтивость можно было объяснить лишь его слабостью из-за болезни.
– Сынок, хочешь чайку? – ласково спросила Джейн, наклонившись к Мэтью, словно разговаривала с ребенком.
Некоторое время он молча смотрел на мать, будто не видя ее. Затем, сипло вздохнув, произнес:
– Да, с удовольствием выпью.
Джейн, разлив по чашкам чай, поставила на стол блины. К ним никто не притронулся, лишь Барбара взяла один из любезности. Чаепитие проходило в тишине. Джейн и Барбара пытались поддерживать разговор, обсуждая главным образом погоду.
– Погода будет ухудшаться, вот увидите, еще пойдет дождь. Да и ветер за последний час усилился. Хорошо еще, что на перевале вас не застал дождь.
– Да, но ветер был очень холодный.
– Конечно, холодный. Я уже много лет не поднималась на перевал зимой, у меня и желания такого нет, там даже летом достаточно прохладно. Вы что, уже уходите? – Джейн повернулась к Констанции, поднявшейся со стула.
– Я… я просто за пальто.
– Может, твоя сестра захочет подняться с тобой наверх? Должно быть, ей интересно посмотреть дом?
Барбаре было ясно, что эта добрая женщина очень гордится своим домом. На взгляд Барбары, гордиться здесь особо было нечем, но у каждого своя оценка. Возможно, другие комнаты, в отличие от кухни, более уютные.
– Да, с удовольствием посмотрю, мне нравятся старые дома.
– Констанция, тогда забирай сестру с собой.
Несколько секунд девушки смотрели друг на друга, а потом вместе вышли из кухни, словно дети, выполняющие указание старших.
Пройдя по темному холлу, сестры поднялись наверх. Барбара отметила про себя, что на лестничной площадке совершенно нет никакой мебели, даже столика, на который можно было бы ставить лампу. Затем Констанция распахнула дверь, и Барбара очутилась в ее спальне.
Барбара часто размышляла о том, какая она, спальня Констанции, немного завидуя замужней сестре. Но сейчас ей стало жаль сестру, потому что она увидела здесь ту же пустоту и убогость, как и на кухне. Ей с трудом удалось скрыть удивление. Констанция всегда отличалась хорошим вкусом, ведь именно она так долго трудилась над комнатами в коттедже, делая их не только уютными, но и красивыми.
– Что с тобой? Ты плохо выглядишь, – тихо спросила она. – Что заставило тебя так быстро подняться? Неужели ты не могла хотя бы еще несколько дней побыть в постели?
Констанция подвела Барбару к деревянной скамеечке, стоявшей под окном, сестры сели на нее, и только после этого Констанция ответила:
– На этой стороне холмов не принято нежиться в постели. Коровы гуляют сразу после отела, так какая между нами разница?
Барбару изумила не только горечь, прозвучавшая в словах Констанции, но и само содержание ответа. Она придвинулась поближе и обняла ее.
– Ты счастлива? – тихо спросила Барбара.
– Ох, Барби! – Констанция прижалась к сестре, вцепившись в нее руками, словно утопающая.
– Что с тобой, в чем дело? – встревоженно прошептала Барбара. – Дорогая, расскажи мне.
Но Констанция не успела даже начать, как со двора раздался повелительный голос, звавший собаку:
– Ко мне, Принц! Ко мне, я сказал!
Констанция вскинула голову и посмотрела в окно. Затем, отстранившись от Барбары, поднялась со скамеечки и принялась приводить в порядок волосы.
– Нам… нам лучше спуститься вниз, это он… я имею в виду Дональда. Наверное, закончил работу. Значит, гулять нам не придется, а спальню ты посмотрела. – Констанция замерла, потом повернулась к Барбаре и еле слышно промолвила: – Она… я говорю о маме, считает эту комнату очень хорошей. Джейн очень добра ко мне. Не знаю, что бы я без нее делала.
Констанция уже взялась за ручку двери, но Барбара, поднявшись со скамеечки, так и осталась стоять у окна.
– Ты несчастна, вот в чем дело, – прошептала она.
Констанция закусила губу, с трудом сглотнула комок в горле и нервно дернула подбородком.
– А разве кто-нибудь счастлив? Ты знаешь хоть одного по-настоящему счастливого человека?
– Когда-то мы были счастливы.
– Когда-то, вот именно. – Констанция медленно кивнула. – Вся беда в том, что мы никогда не осознаем этого, когда бываем счастливы.
– Но… но Дональд, Дональд любит тебя. – Барбара с удивлением обнаружила, что эти слова, высказанные вслух, не вызвали у нее боли. Увидев, что сестра вдруг крепко зажмурилась, Барбара торопливо направилась к ней, но Констанция уже распахнула дверь. Они вышли на лестничную площадку и молча спустились вниз.