Лусиан, Лоренс и Дороти присутствовали на свадьбе. Хайсоны пригласили много гостей. Там были родственники и друзья Бернарда. Тетя Беатрис беспокоилась, хватит ли места для всех.
Герти была в восторге, и Бернард тоже казался очень довольным.
За два дня до этого знаменательного события я получила письмо, написанное незнакомым почерком. Как только я взглянула на него, мое сердце бешено застучало. Я поняла, что это письмо от Зингары.
«Моя дорогая Кармел!
Я была безмерно рада, когда Роза прислала мне твой адрес. Все это время я думала о тебе. Из адреса ты узнаешь, что я живу в Йоркшире, в доме, который называется Замок Фолли. Конечно, это не настоящий замок. Но ты его увидишь, когда приедешь в гости — что случится, надеюсь, довольно скоро.
Тебе лучше всего остановиться у нас, потому что до Йоркшира не доберешься за один день. Черкни мне несколько строк, и пожалуйста, сообщи, когда приедешь.
Зингара.
(Теперь я миссис Блейкмор.)»
Я перечитала письмо еще раз и подумала: я немедленно напишу ответ. И, как только смогу, поеду к ней. Мне нужно подождать, пока пройдет свадьба, и сразу, наверное, не получится оставить тетю Беатрис. Она будет скучать по Герти, хоть та и уехала ненадолго. Но я напишу и назначу число… вероятно, через неделю. Тогда у меня будет время и на свадебные хлопоты, и на другие дела. Так я и поступила.
Зингара с воодушевлением ответила мне. Она с нетерпением ждала возможности меня увидеть. Я тоже не могла дождаться встречи.
Свадьба состоялась. Все прошло без заминок, которых так опасалась тетя Беатрис. Молодожены уехали во Флоренцию, и мы все очень скучали по Герти. Я, конечно, хорошо понимала, как сильно ее приезд изменил жизнь тети Беатрис. Но теперь увидела, что ее присутствие значило для тети еще больше, чем я полагала.
Тетя Беатрис призналась мне, что она эгоистичная пожилая женщина, потому что судьба послала ей Герти, отнимая тем самым дочь у родной матери, — и ее это все равно радует.
— Мы с Герти прекрасно ладили, когда она была маленькой, — сказала она. — Но теперь, когда она жила у нас… как моя собственная дочь… Это было для меня огромной радостью. Но я все время думаю о своей несчастной сестре.
— У нее еще есть Джеймс, — сказала я.
— Я никогда не думала, что они уедут в Австралию. Теперь я собираюсь заполнить дом молодоженов всем, что им может понадобиться, когда они вернутся. И вы должны мне помочь, Кармел.
— Я обязательно помогу. Но мне нужно съездить в Йоркшир. Я должна кое-кого повидать.
Я не сказала, что это моя мать, решив подождать, пока не пойму, какова реакция самой Зингары.
Лусиан был мне благодарен за то, что я составила компанию его матери.
— Она сказала, что ей нравится твое общество. Спасибо тебе.
— Мне тоже приятно ее общество. Она была ко мне очень добра.
Лусиан задумчиво посмотрел на меня.
— Мне так много нужно тебе сказать, — произнес он. — Мы должны встретиться… как-нибудь… в ближайшее время.
Я подумала: свадьба странным образом действует на людей. За его словами скрывался какой-то особый смысл. Может быть, из-за бесконечных намеков Герти мне казалось, что он действительно испытывает ко мне нежные чувства и хочет жениться на мне. Я не была уверена в своих чувствах, да и в его тоже. Меня что-то сдерживало. Когда я вспоминала, каким он был в детстве и как я его боготворила, мне хотелось, чтобы он снова стал таким же, как прежде. Но Лусиан изменился. Что-то произошло… И причиной, конечно, был его брак. Что там говорила Роза? Наше прошлое накладывает отпечаток на наше настоящее.
Лоренс был совершенно другим! Я осознавала, что точно знаю, что он думает и как отреагирует на ту или иную ситуацию. В Лоренсе не было ничего загадочного.
— Свадьбы всегда такие трогательные! — говорила мне Дороти. — Жених и невеста выглядят такими счастливыми! — Она задумчиво посмотрела на меня. Дороти не думала о том, чтобы самой выйти замуж. Но она хотела, чтобы Лоренс женился. И я чувствовала, что она надеется, что именно я осуществлю ее мечту.
Погожим осенним днем я приехала в Йоркшир.
Зингара встречала меня на станции. Она немного изменилась с тех пор, как мы виделись последний раз. Она стала спокойнее. У нее по-прежнему были великолепные волосы — черные блестящие косы, уложенные короной. В ушах сверкали тяжелые креольские серьги. Темные глаза были такими же прекрасными и яркими, как прежде. На ней были темно-синий плащ и ярко-красное платье. Она выделялась из толпы.
Зингара подошла ко мне с распростертыми объятиями. Мы были слишком взволнованы, чтобы говорить. Потом она пробормотала: «Кармел, дитя мое!» и прижала меня к себе так, словно не собиралась больше отпускать.