Все началось со звонка Вито. Несколько недель назад, когда я усердно трудился в своем кабинете над очередным материалом для «Ньюса» (кое-что из жизни одной известной актрисы, но речь не об этом), о себе внезапно напомнил телефон, который я ошибочно считал выключенным. Дело в том, что у нас с мамой было негласное противостояние: я молча отключал его, стараясь добиться полной тишины, а она так же молча включала его, считая что (цитирую) «необходимо держать руку на пульсе жизни». Она часто говорила эту фразу практически по любому поводу. Борьба за телефон шла уже довольно долго, и сейчас мама ее выиграла.
Моя мать - Тереза Купер - энергичная женщина, которая умеет и знает, как добиваться своего. У нее и профессия под стать - биржевой маклер. Мы - полные противоположности, что не мешает нам относиться друг к другу с глубочайшей, хотя и безуспешно скрываемой, нежностью. Родив меня, мама развелась через три года, и сейчас у нее нет постоянного мужчины. Но, поверьте мне, она от этого не страдает. Мама из тех женщин, которые не любят страдать. Ее жизнь всегда полна событий, поэтому она не тиранит меня излишней материнской заботой. Я не жалуюсь. У меня чудесная мать.
Подняв трубку, я услышал бархатный южный говорок, показавшийся мне знакомым:
- Андреас, ты? Как твои делишки, старина?
- Нормально, - несколько удивленно ответил я. Первым делом мне пришло в голову, что это Дэйви Хартсон, мой друг и коллега по работе. Последнее точнее. Но я тут же подумал, что он вряд ли стал бы называть меня «стариной», а тем более справляться о «делишках». Обычно он спрашивал сразу: «Ну, Андрес, накалякал что-то стоящее?..» Догадка пришла после следующей фразы собеседника:
- Так, почему не замечательно? Не пора ли нам вспомнить старые школьные вечера и немного оттянуться, чтоб загремели небеса?
«Гремение небес» было любимым выражением моего одноклассника, Витолдо Герасси, прирожденного бизнесмена и очень удачливого парня. В школе он хорошо занимался, не прилагая к этому особых усилий. Вито был совсем не из тех, кто напялив по вечерам на нос громадные очки безнадежно корпел над толстенными книжками. Его стихией была изворотливость. Он получал отличные оценки, хотя гулял, пил и дрался не меньше самых отъявленных «неученцев». Ну и его тяга, причем явно взаимная, к золотому тельцу: он как-то проводил общешкольную лотерею и, по слухам, умудрился положить себе в карман половину полученной выручки. После школы, как рассказывали одноклассники, Вито сделал какое-то удачное вложение, вошел в мир луисвилльских «воротил» и, в общем, раскрутился что надо. Правда, самого его уже давненько не видели.
И вот он звонил и приглашал меня на большую вечеринку в его загородный дом в Таунсенде, где соберутся все наши. Сказал, что устраивает настоящее шоу, и очень обидится, если я не прийду.
Взвесив «за» и «против», я согласился. Не потому, что боялся обидеть Вито, а просто мне действительно было любопытно: какими стали мои одноклассники, и что представляет из себя нынешний Вито и его дом. К тому же, я «засиделся» в последнее время, неплохо было бы развеяться и подышать свежим загородным воздушком.
Я позвонил по очереди Питеру Маркони, Гере Стейниц, Филу Чэпмену, Дэвиду Линнею и убедился, что они тоже приглашены и заинтригованы. Обычно вечеринку «школьной ностальгии» проводит самый удачливый из одноклассников. Получается, что им стал Вито. Что ж, про него еще в школе говорили, что такой купит у бога бюст девы Марии и продаст его дьяволу по выгодной цене.
Таунсенд находился в трех с половиной часах езды на поезде или же полутора на автомобиле. Я выбрал поезд, ввиду того, что мой «Ситроен» ныне пребывал в небольшом ремонте. К тому же, возвращаться оттуда за рулем «под газом» мне совсем не улыбалось. Так зачем же стеснять свои возможности?
Я отбыл из города в половину одиннадцатого утра. День обещал выдаться довольно интересным.
«Станция Таунсенд!» - с неким оттенком радости объявил металлический голос, и я вышел на перрон. Я не брал с собой никаких вещей. Правда, по пути я начал жалеть, что не взял с собой какую-то книжку или хотя бы блокнотик для заметок. Разглядывание в окошко проплывающих пейзажей оказалось занятием унылым и быстро надоевшим. А спутники, как назло, попались на редкость неразговорчивые.
Над Таунсендом оказалось очень голубое небо, а облака носились по нему легкими игривыми стаями. Каменная платформа с выдолбленной в ней аббревиатурой «Т.СЭНД» выглядела каким-то доисторическим памятником. Справа и слева находились полоски приусадебных участков, утопающих в цветах и зелени. Встречающих было совсем немного. Я внимательно осмотрел вышедших вместе со мной, надеясь обнаружить знакомые лица, но не преуспел. Мое внимание привлекла хрупкая девушка в синеньком трикотажном платьице, тщетно пытающаяся совладать с увесистым саквояжем. Я помог ей, и был вознагражден приятной улыбкой. Лицо у нее было простенькое, но милое. Она с интересом оглядела нарядного меня. У меня мелькнул соблазн познакомиться, но я преодолел его: зачем лишать девушку иллюзии, что есть мужчины, готовые помочь ПРОСТО ТАК?