— О, сэр… — Покраснев, Эйнжи спрятала деньги. — Да, он предупредил. Большое спасибо, сэр.
— Что, мистер Барт так и не появлялся?
— Нет, сэр.
— И вы не пытались его искать?
— Нет, сэр. Мистер Симпсон предупредил, чтобы мы пока ничего не предпринимали.
— Правильно. Скажите, Эйнжи, я мог бы позаимствовать у вас на время длинную веревку? Метра три-четыре?
— Длинную веревку… — Эйнжи помолчала. — Если я дам вам запасной шнур от штор подойдет?
— Конечно. — Жильбер спрятал в карман поданный ему запасной шнур. А сейчас, Эйнжи, выслушайте меня внимательно. Вы проводите меня к моему номеру прямо сейчас. Я открою дверь, войду в номер, вы же останетесь в коридоре. В смысле, вы не должны входить в мой номер, вам понятно?
Сказав это, Жильбер подумал: конечно, он может ошибаться, но если он все рассчитал правильно и Барт действительно засел в его номере, он вполне может открыть стрельбу в первый же момент, как только он войдет. Именно поэтому он должен сейчас сделать все, чтобы Эйнжи не пострадала.
— Понятно, сэр, сказала Эйнжи.
— Там, в номере, я могу вас о чем-то попросить. Сам не знаю, о чем. Что-то сделать, принести, мало ли что мне придет в голову. Надеюсь, вы выполните все мои просьбы?
— Конечно, сэр. «Шератон» пятизвездный отель. И мы обязаны делать все, чтобы клиенты остались довольны.
— Отличный ответ, Эйнжи. Идемте?
— Да, я готова, сэр.
Пройдя вместе с Эйнжи к своему номеру и вставив в дверь ключ, Жильбер улыбнулся. Эйнжи тут же улыбнулась в ответ. Повернув ключ и открыв створку, он вошел в номер. В идеально прибранной прихожей стояла тишина. Тем не менее, повернувшись к Эйнжи, Жильбер ощутил неприятный холодок в затылке. Постояв, сказал чуть громче, чем обычно:
— Сейчас я лягу спать. Прошу никого не пускать ко мне в номер. Никого, кто бы к вам ни обращался.
— Хорошо, сэр, — сказала Эйнжи.
— И, если вам не трудно, разбудите меня часов в шесть вечера. Да, часов в шесть. Сможете?
— Конечно, сэр. Я позвоню по вашему телефону ровно в шесть вечера. Что-нибудь еще, сэр?
— Больше ничего. Хотя нет… Жильбер посмотрел на Эйнжи. — Скажите, у вас есть снотворное?
— Снотворное? Должно быть, сэр. Я посмотрю в аптечке.
— Посмотрите. К вечеру я должен быть свежим, поэтому хотел бы сразу заснуть.
— Сейчас я вам его принесу, сэр. Кажется, у нас есть эуноктин.
— Хорошо, жду. — Улыбнувшись Эйнжи, Жильбер прикрыл дверь. Повернувшись, вошел в холл. Он вполне был готов к тому, что Барт или его люди нападут на него прямо сейчас, здесь. Но в холле, как и в прихожей, все дышало спокойствием. Черт, подумал Жильбер, хорошо бы он начал стрелять в корпус, а не в голову. Собственно, он только на это и рассчитывал. Если ствол пистолета Барта, затаившегося где-то здесь, будет нацелен в его спину или грудь, он выиграл. Если в голову — проиграл.
Чувствуя напряжение каждой нервной клетки, Жильбер перешел из холла в гостиную. Постояв здесь и так и не дождавшись выстрела — в спальню. Обстановка спальни представляла собой стилизацию под викторианскую эпоху: огромная кровать под балдахином, гнутая мебель, овальные зеркала в узорных рамах. Эту кровать Жильбер уже видел утром. Сейчас, взглянув на нее, подумал: для его замысла такая кровать подходит в самый раз. Повернувшись, подошел к чуть приоткрытой двери на балкон и в этот момент услышал голос Эйнжи:
— Мистер Ткела! Мистер Ткела, я принесла снотворное! Где вы, мистер Ткела?
— Я здесь! Вернувшись в прихожую, Жильбер увидел стоящую в двери Эйнжи. — О, спасибо. Что у вас там оказалось?
— Эуноктин. Китти говорит, это очень хорошее снотворное.
— Эуноктин так эуноктин. Мне лишь бы заснуть. — Взяв у Эйнжи коробочку, Жильбер кивнул: — Спасибо, барышня. А теперь прошу меня не беспокоить.
— Хорошо, сэр. — Сделав книксен, Эйнжи ушла.
Закрыв за ней дверь, Жильбер несколько раз повернул ключ. Затем, постаравшись сделать это как можно тише, вынул ключ из скважины, спрятал в карман. Постояв в тишине, подумал: если сейчас раздастся выстрел, выход у. него один — упасть. И, покатившись по полу, как можно скорей выйти из зоны обстрела. Хотя он предпочел бы, чтобы все разыгралось чуть позже, в спальне.
Постояв и так и не дождавшись выстрела, он прошел в спальню. Дверь, ведущая из спальни на балкон, была приоткрыта, и он ее не тронул. Но дверь, в которую вошел из гостиной, плотно прикрыл. Затем, зайдя за балдахин кровати так, чтобы его не было видно с балкона, приступил к переодеванию. Снял галстук, рубашку, костюм и туфли и, достав из стоящей рядом сумки куртку, майку, джинсы и кроссовки, надел их на себя. Куртку, чтобы скрыть пуленепробиваемый жилет, пришлось застегнуть. Снятые вещи он повесил на стул, поставив его затем вместе с туфлями перед кроватью. Все это он проделал, внимательно оглядывая балкон и чутко прислушиваясь. Затем, покончив с переодеванием, разобрал постель и, воспользовавшись снятым с нее покрывалом, скатал тугой рулон. Один конец рулона он обвязал полученным от Эйнжи шнуром, тщательно закрепив петлю узлом. Оставшуюся часть веревки он бросил на пол с тыльной стороны кровати так, чтобы потом за нее можно было легко взяться. Затем, не отрывая взгляда от балкона, положил рулон на кровать, накрыл одеялом и изогнул несколько раз, добившись в конце концов полной иллюзии, что под одеялом спит человек. Балдахин был отдернут не до конца, и Жильбера это устраивало: места, где должны находиться ноги и голова, были закрыты, так что любой, вошедший в спальню, смог бы сначала увидеть лишь среднюю часть одеяла, под которым лежало чучело.