<p>
</p>
<p>
Моя жизнь под двенадцатым номером была самой короткой, а смерть быстрой и ничем не примечательной.</p>
<p>
Я осознал себя орущим розовым младенцем, в стерильно-белой палате. Неярко горели лампы, освещавшие несколько кроваток с такими же крошечными и беспомощными существами, как и я сам. За окнами было темно. Я оценил это состояние как ночь. Глядя своими прозрачными глазенками в темные стекла, я видел отражавшихся в них спеленутых, мирно спящих собратьев. Затаил дыхание и приказал остановиться тихо стучащему сердцу. Я умер младенцем.</p>
<p>
Мое сознание еще долго находилось рядом с покинутым телом. Оно наблюдало, как врачи и медсестры реанимации пытаются вернуть ему жизнь. Потом провожало до холодного морга. Женщина, принявшая маленький трупик, долго смотрела в его закрытые глаза, а потом сказала:</p>
<p>
- Тебе, как знаку - это не свойственно!</p>
<p>
И убрала в железный ящик. Затем пришли патологоанатомы и вскрыли покинутое мной маленькое тело при помощи блестяще-острых инструментов, устанавливая причины смерти.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Жизнь номер 13</p>
<p>
</p>
<p>
Моя последняя, тринадцатая жизнь началась с полного понимания того, что она будет дорогой, ведущей в вечность. Я готов ко всему. Твердость духа и тела заменяется всепобеждающей мягкостью. Твердое не может побеждать и поэтому умирает, разрушаемое мягкостью. Вот только понимание этого пришло слишком поздно.</p>
<p>
Взгляд назад, на все прожитые жизни, подтверждает, что пройдено, сделано и осмыслено достаточно, чтобы делать заход на новый цикл бытия. Все мысленные процессы бушующие в голове не оставляют на лице и жестах даже легкой ряби от идущей изнутри волны. Спокойный бесстрастный взгляд равнодушно рассматривает мир, оценивая варианты его гибели. Умрут все, но для меня это уже не имеет значения. Осталось решить только как.</p>
<p>
- Тебе, как знаку, это не свойственно! - фраза, предназначавшаяся мне еще в двенадцатой жизни, наконец-то достигла своего логического завершения.</p>
<p>
Я стал знаком, так и не поняв, когда и почему это случилось. Считая себя кем угодно, даже иногда бывало, что и человеком в полном смысле этого слова, я стремился к постоянному самосовершенствованию. Но чтобы стать знаком! Похоже, что сам того не подозревая, я перешел ту невидимую грань отделяющую живое существо с его радостями и печалями от мертвого, холодного знака.</p>
<p>
Сил, чтобы что-то изменить, больше нет, я стал слишком слаб и мягок. Ноги и те, едва удерживают вес собственного тела. Колени предательски дрожат, готовые в любой момент подогнуться. В мышцах неприятный озноб, растекающийся повсюду. Я сам, добровольно отказался от крепости мышц и духа. Везде есть свои преимущества и недостатки, но пока я ощущал только минусы. Слишком много ошибок было совершено, чтобы оставлять все как есть.</p>
<p>
Людская толпа, гудя тысячами голосов и стуча каблуками по плиткам тротуара, обходит меня стороной. Они не знают, что это их последние шаги и слова. Здания подпирают своими крышами вечное небо, в надежде заполучить от него частицу бессмертной вечности.</p>
<p>
Я был этим миром, не частицей его, а именно им и этот мир был мной. Мы с ним были едины, прочно связаны невидимыми путами. Куда бы я ни шел, он всегда следовал за мной и наоборот. Теперь мы остановились и решали, что делать. Вернее, решал я, с его молчаливого согласия. Он всегда молчал и делал что-то свое.</p>
<p>
- Знак "Тринадцатая жизнь" имеет право на существование! - сказал я и лишившись мизерных остатков, оставленных для себя сил, медленно опустился на колени.</p>
<p>
Никто даже не догадывался, насколько я устал. Физически и морально.</p>
<p>
Чаши весов, безупречный символ человеческого бытия и мироздания, покачнулись и мир затрещал от самых своих истоков. Прочные стены домов зазмеились сетками трещин. Рухнуло одно здание, подняв огромное облако пыли, за ним следующее. Рвущиеся линии электропередачи разбрасывали вокруг себя снопы радужных искр. Вздыбившийся асфальт дорожного покрытия принялся переворачивать свистящие тормозами автомобили, а огромный зев провала, пожирать их один за другим. Чаша весов опускалась все ниже и ниже, мир умирал, погружаясь во тьму. Люди на фоне общей разрухи были незаметны, зато со всех сторон слышались их проклятия в адрес мира, который уничтожал все живое и неживое.</p>
<p>
Небо почернело, росчерки молний освещали тот крохотный кусочек уцелевшего асфальта на котором, я стоял на коленях. Вокруг меня, в медленном танце кружили, вырванные с корнем, деревья, куски бетона с торчащими из них прутьями арматуры, горящий автомобиль, изломанное человеческое тело. На все это я взирал сквозь завесу волос, упавших на глаза. Все закончилось для меня и для мира. Нам больше никуда не надо было спешить или что-то делать. Я поднял к глазам правую руку и посмотрел на ладонь, затем протянул вперед и вывернул её как можно неестественнее. Вспышка молнии на мгновение осветила созданную мной ирреальность, раскат грома последовал три секунды спустя. Эпицентр грозы где-то совсем рядом. Левая рука ушла за спину. Голова опустилась еще ниже, позвоночник искривился до хруста в позвонках. Резкий порыв сильного ветра заставил немного быстрее вращаться поднятые в воздух предметы и тела. Мой взгляд устремился вперед, во тьму и я неподвижно застыл, изображая знак "Тринадцатая жизнь". Понятный только мне и разрушенному мной миру.</p>
<p>
</p>
<p>
январь 2006</p>
<p>
Эр Ромский</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p align="right">
</p>
<p>
</p>