<p>
Вокруг каменного столба, через каждые метр-два, были закреплены обыкновенные кожаные ремни с тяжелыми металлическими пряжками. В такт усилиям Брендибоя они напрягались и змеились легкой паутинкой крошечных трещин. Ближайший к лицу, перемещающего колонну, дал трещину намного большую, чем все остальные. Рывок. Площадка снова опасно закачалась и ремень лопнул. Стальная пряжка ремня глухим ударом вошла в голову Брендибоя и развалив череп на две, почти равные части, пошла дальше. Звонко звякнула о каменный пол и затихла. Человек некоторое время еще двигал столб. Всплески крови, перемешанной с мозгом, звонкими каплями падали вниз. Потом упал и Брендибой.</p>
<p>
Пастор широко раскрытыми глазами смотрел на происходящее не в силах сказать ни слова. И тут за нашими спинами возникло ощущение дикой, необузданной злости, гнева и радости торжествующего зла. Я обернулся, но никого зримого не было. Сознание того, что здесь, кроме нас еще кто-то есть, леденило души и обездвиживало тело. Так страшно мне еще не было. Пастор повернулся, чтобы что-то сказать, а из умиротворяющего солнечного света, появилась когтистая ладонь и полоснула стальными когтями по груди, раздирая одежду и вспарывая плоть.</p>
<p>
- Сатана! - прохрипел Пастор, выдержавший удар и устоявший на ногах.</p>
<p>
Когти взметнулись снизу вверх. Человеческие внутренности вывалились на мягкую площадку. Метры кишок разматывались, выпрямлялись, складываясь в новый знак для меня. Но я снова ничего не понял. Пастор упорно держался на ногах, борясь с подгибающимися коленями. Следующий удар вырвал нижнюю челюсть и запрокинул голову непокорного вверх. Последний взгляд в несуществующее под землей небо. Зрачок, сокращаясь до минимума, ловит последний луч ненастоящего солнца и тело следуя за головой, медленно кренится назад и падает вниз. К Брендибою.</p>
<p>
Мои мышцы напряжены до предела, я готов ко всему. Умирать не страшно, но только не так и не упав вниз. Собрав в кулак остатки воли и сил, я поднимаюсь на ноги, чтобы постараться умереть достойно. Обещания подвига никогда не давал и не дам. Как получится!</p>
<p>
Тишина. Никого. Даже присутствие вселенского зла исчезло. Нет тех когтей, которые разорвут меня также как и Пастора. Ведь я следующий и последний в этой совсем небольшой очереди. Ожидание порой хуже самой смерти. Движение вверх прекратилось. Все замерло. Слышно, как камень впитывает свежую кровь, довольно и немного брезгливо чавкая при этом. Я смотрю по сторонам и никого не вижу, даже внизу никого не могу рассмотреть. Там все окутано мраком, который скрыл от любопытных глаз Пастора и Брендибоя. Гулко стучит сердце, тяжким молотом отдавая в висках. Немного похоже на морской прибой, который бывает во время небольшого шторма.</p>
<p>
Два огромных серых глаза, появившиеся из желтого света, с интересом рассматривают меня. Я смотрю в них. Обычные человеческие глаза, немного покрасневшие то ли от слез, то ли от недосыпания. Да, мало ли от чего лопаются капилляры в глазах! Хорошо различимы усталость, тоска, многочисленные светлые точки на серой радужке и застывшая слезинка в самом уголке глаза. Очень знакомые. Я их очень часто видел, но где? Ответ приходит сам. Я смотрю на свое отражение в луже крови, оставшейся от Пастора, она теперь сверкает зеркальным серебром и снова поднимаю взгляд на те глаза. Я узнаю их - это мои глаза.</p>
<p>
* * *</p>
<p>
В тот день, когда я грязный и заляпанный кровью выбрался из катакомб, в городе ко мне подошла девушка с серыми глазами. В её покрасневших глазах тоже застыли усталость, тоска и слезинка в их самом уголке. Она молча протянула мне книгу в черном переплете и незаметно исчезла. Девушки с глазами как у меня, умеют незаметно появляться и исчезать, лучше всех других девушек.</p>
<p>
"О ЧЕМ МОЛЧАТ ПЛАСТМАССОВЫЕ КРОКОДИЛЫ" - так называлась книга, которую вручила мне девушка с моими глазами. Я не прочел ни строчки из неё, потому что, умер вечером того же дня. Повесился. Прочная петля сдавила мое горло, передавив артерии, отрезала подачу крови и кислорода к мозгу, а может быть даже сломала шею. Мне было все равно, но вот механические часы на руке так и не остановились. Они громко тикали даже в морге, бесконечно раздражая покойников и спящий персонал.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Жизнь номер 13</p>
<p>
</p>
<p>
Пластмассовый танк, которым я намеревался уничтожить все живое вокруг себя, сломался. Он не выдержал того обилия ядерных боеголовок, заложенных мной в его хрупкое чрево. А, все из-за того, что вокруг было слишком много специалистов и наставников, лучше всех остальных знавших, как взорвать этот мир. Боже, как давно это было! Жаль, что тогда ничего не получилось!</p>
<p>
Этот мир насквозь иллюзорен. Нет ничего настоящего - это я понял давно, но слишком поздно решился дать жизнь зернам сомнения, посеянных мною на крошечном кусочке не вспаханной целине души. Наверное, кто-то понял ненатуральность этого мира раньше и предпринял попытку изменить все. Я не успел. Просто опоздал и теперь остается лишь вспоминать прошлые жизни. Беситься от бессильной злобы на самого себя, попутно ужасаясь, что нельзя ничего изменить.</p>
<p>
Система взглядов внутреннего мира, выливающаяся в точку зрения на окружающий мир, сгорела оставив после себя невесомую горстку пепла. Тяжеленный дубовый комод тоже сгорел, но пепла от него оказалась намного больше. Так происходит, наверное, потому, что от подобных вещей гораздо больше толка, чем от понятных только мне моральных ценностей, которые я берег и лелеял в своей душе.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Смерть номер 5</p>
<p>
</p>
<p>
В пятой жизни все было тихо и спокойно. Досаждали лишь воспоминания о прошлом, также как и в последствии память о пятой жизни.</p>