— Леопольдина, меня только что вызывал к себе господин директор. Он хотел узнать, не согласитесь ли вы помочь двум известным иностранным ученым в их библиографических поисках. Я сказала, что это не составит проблемы. Надеюсь, я поступила правильно, не правда ли?
— Но… инвентаризация?
— Вы, конечно же, вернетесь к инвентаризации, как только покончите с этим небольшим делом. Я думаю, оно займет у вас не более трех или четырех дней. К тому же эти господа не монополизируют ваши дни целиком. У вас останется время вернуться к своим занятиям, когда они не будут нуждаться в ваших услугах.
Леопольдина вздохнула: она уже заранее знала, что услышит, почти слово в слово!
— Но кто они, эти господа? Если они иностранцы, боюсь, мы не сможем понимать друг друга, — заметила она.
— Об этом не беспокойтесь. Профессор Маньяни — итальянец, но говорит по-французски, как мы с вами. Что касается профессора Осмонда, то, думаю, у меня нет нужды представлять его вам.
Конечно, Леопольдина не раз встречала это имя в процессе своей работы. Что же касается его самого лично, то…
— Питер Осмонд — известный палеонтолог из Гарварда, автор замечательной теории пунктуального равновесия. Он также геолог, биолог, научный историк и эпистемолог.[11] Ему всего сорок пять лет, он знает французский, немецкий и испанский. Впечатляет, не правда ли?
Леопольдина изобразила на лице восхищение, но не смогла скрыть и разочарования.
— Но ведь работа, которую вы поручаете мне, это для документалиста…
— Знаю, — вздохнула мадам Жубер. — Но эти господа приехали сюда для изысканий исключительной важности, и работа с ними может быть доверена только нашему лучшему сотруднику. Я надеюсь, вы понимаете меня? — Леопольдина, сдаваясь, пожала плечами. Раз уж она лучшая… — Лаборатория этих господ в отделе минералогии, на четвертом этаже. Полагаю, вы сможете пойти туда после обеда. Спасибо, Леопольдина.
«Спасибо, Леопольдина…»
Молодая женщина в унынии вздохнула. Жаклин несколько раз пыталась успокоить ее, но Леопольдина не давала ей и слова вставить.
— Почему для этого выбрали именно меня? Разве только для того, чтобы помешать мне выполнять свою работу.
— Послушай, ты вернешься к ней, когда эта закончится. Там дела всего на четыре дня…
— Четыре дня, потом неделя, потом две… Меня пригласили, чтобы навести порядок в архивах библиотек «Мюзеума», а не для того, чтобы стать прислугой у двух типов, которые приехали сюда играть с пробирками!
Подружки перешли улицу Бюффон и, широко шагая, направились к столовой, старому пакгаузу, большие окна которого впускали ясный и солнечный день в зал самообслуживания, практичный и безликий. Вдобавок еще с длинной очередью! Подумать только, две тысячи служащих «Мюзеума» решили прийти перекусить именно в тот момент, когда она, Леопольдина, хотела посидеть в тишине!
Она взяла поднос, поставила на него стакан, положила приборы. Эти привычные движения помогли ей снова обрести спокойствие. Обслужив себя, подруги оглядели зал.
— Вон там свободный столик.
Жаклин направилась в спокойный угол. Полная дама с невыразительным лицом и седыми волосами, с мрачным видом заканчивавшаяся за этим столиком свою трапезу, бросила на них не слишком любезный взгляд и демонстративно отвернулась. Не обращая на нее внимания, Леопольдина и ее подружка с большим аппетитом пообедали, обсуждая последние музейные сплетни.
— Ты знаешь, что говорят? Будто у профессора Клавье был, уже давно, правда, роман с мадам Жубер!
— У Клавье? Специалиста по земляным червям?
— Да. Но она, наверное, не перенесла мысли, что он проникается страстными чувствами к подобным тварям.
— Она скорее побоялась, что он носит свою работу домой!
Они дружно фыркнули. Представить Денизу Жубер, такую элегантную, в компании с Клавье, этим медведем…
— Лео, смотри, кто идет…
Иоганн Кирхер двигался по залу в поисках, как и они только что, свободного места. Леопольдина склонила голову к тарелке.
— Жаль, что соседний столик занят… — поддразнила ее Жаклин.
— Ба… Найдет в другом месте…