Выбрать главу

— Да, конечно, вы правы. Впрочем…

— И впрочем, я чувствую себя намного лучше. У меня еще бывают иногда сердцебиения, но доктор сказал, что и они скоро прекратятся. Вы знаете, Леопольдина, это потому, что я еще немного в депрессии… И потом, я видела странный сон этой ночью…

— Югетта, я…

— Да, ужасный сон… Просто кошмарный…

— Это пройдет, это…

— Но у меня есть одна мысль, я… Вчера я рассказала об этом господину кюре… Здесь происходят странные вещи. Вы понимаете, Леопольдина, мне тридцать пять лет, и я знаю жизнь, так вот я дам вам один добрый совет: будьте осторожны. Потому что Зло — повсюду. Вы меня слышите, Леопольдина? Я скажу даже больше: Зло и в этих коридорах. Я это чувствую.

— Я не сомневаюсь в этом, Югетта… Приятного вам дня.

И вот десять минут потеряно… Вначале Леопольдина часами слушала эту старую деву, которая рассказывала ей о своих болезнях и огорчениях. Единственный мужчина, который когда-либо коснулся ее, и то исключительно в медицинских целях, был ревматолог: наверное, по поводу седалищного нерва. Кроме того, Югетта была убеждена, что ее тетушка навела на нее порчу, но господин кюре отказался изгонять бесов, чего она требовала, и посоветовал ей ежедневно принимать антидепрессанты. И вот в результате она проводила день за днем, неторопливой меланхолично бродя по галерее ботаники. Леопольдина обычно сравнивала ее с Тотором, ленивцем из зверинца, который медленно, с задумчивым видом и печальными глазами, головой вниз, степенно перебирался с ветки на ветку. Поэтому ни Церковь, ни наука не в силах были помочь ей, и уж конечно, Леопольдина не была из числа тех, кто намеревался разрешить ее проблемы.

Она широким шагом пересекла сад и увидела небольшую группку людей — они оживленно беседовали. Директор «Мюзеума» мсье Делма объяснял что-то, явно страстным тоном, священнику с небольшим животиком и высокому небрежно одетому типу. Леопольдина узнала в нем туриста, который загородил ей дорогу во время пробежки. Контраст между собеседниками был разителен, но мужчина в бермудах, казалось, не придавал этому ни малейшего значения. Молодая женщина отметила, однако, что он вызывает у проходящих чувство недоверия и восхитительное оцепенение. Стоило пройти мимо него какому-нибудь студенту или ученому, и они смотрели на него оторопевшим взглядом… Еще один профессор Нимбус,[8] наверное.

Но Леопольдине было недосуг пялить глаза на всяких странных личностей, которые бродили по «Мюзеуму»: их там всегда слишком много. За два года наблюдений она пришла к выводу, что люди науки определенно живут на другой планете.

Перепрыгивая через ступеньки, она одолела лестницы, которые вели в Центральную библиотеку, толкнула дверь и на цыпочках вошла в читальный зал. Благоприятная для работы и собранности атмосфера царила в этих боготворимых местах. Читающие в благоухании воска от натертых полов склонялись над одетыми в кожу толстыми томами.

Она поздоровалась с Жаклин, жизнерадостной библиотекаршей родом из Гваделупы, которая любезно и строго царствовала здесь.

— Добрый день, Леопольдина! — сказала она и добавила шепотом: — Выпьем кофе?

— Сожалею, но нет времени, — ответила молодая женщина. — Я по горло в инвентаризации.

— Тогда пообедаем вместе?

— Согласна, я зайду за тобой.

Мимоходом Леопольдина удостоверилась, что хранилище редких книг надежно заперто. Это дополнительное помещение, где хранились древние манускрипты, было доступно лишь горстке посвященных людей, и книги оттуда выдавались исключительно по письменному разрешению главной хранительницы. Не могло быть и речи о том, чтобы разбазаривать библиографические сокровища «Мюзеума».

Она взяла перчатки из латекса и закрыла дверь грузового лифта, который привез ее на восьмой этаж, в хранилище Центральной библиотеки. Там на двух рядах стеллажей, которые терялись в полумраке, теснились книги, атласы, французские и иностранные журналы, гравюры, рукописи с изъеденными жучком страницами и толстые, с большим трудом перетянутые шпагатом, папки.

Леопольдина попыталась сориентироваться в бесчисленных рубриках: «Завоевания Наполеона, 1802–1813»; «Казаманс, 1890–1930»; «Фонды Лёркена, 1906»; «Вторая мировая война, посольство Франции в Берлине, 1944»; «Камбоджа, 1900–1950»… Наконец она добралась до полок, на которые тратила свою энергию уже целых две недели: «Лаборатория отдела биологии, 1980–1990». Она натянула перчатки, вытащила ящик, переполненный книгами и старыми бумагами, и устроилась с ними у окна.

вернуться

8

Чудаковатый профессор-астроном из произведений современного американского писателя Майкла Слоуна.