Выбрать главу

– Хорошо, Арман.

Можно подумать, у меня был другой вариант. Если обоз разгромят, а Армана убьют, куда я денусь, раб без копейки, то есть без медяка и без документов. Тоже в дезертиры подаваться?

Обоз растянулся по дороге. Мявка беззастенчиво уснула, заставив меня испытать чувство зависти. Ей-то не надо идти. Дорога была в общем-то неплохой, но изнеженному человеку ХХI века многочасовые переходу были в новинку и я уже представлял себя к вечеру утомленным, с разбитыми в кровь ногами, с мозолями и ссадинами. Даже с учетом того, что тело мне досталось тренированное, но чисто психологически вчера я быстро уставал.

С утра было немного холодновато. Но затем поднялось солнце – олицетворение местного верховного бога Солнцеликого. У такого старого циничного атеиста, как я, существование бога вызывало большой скепсис. Скорее, я поверю в инопланетян. Но показанное вчера волшебство, в ограниченных масштабах и, как мне стало ясно, будет показано еще, заставляло проявлять осторожность. Этот мир был наполнен магией. А магия и боги легко становились синонимами. И вообще, нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом.

К обеду мы прошли несколько километров, или даций, как здесь именовались меры длины. Метров пятьсот, по моим подсчетам. Тяжело груженный обоз шел медленно. Местные першероны, хотя и были сильными, но очень медлительными, наподобие украинских волов. Без всякого труда можно было обойти повозку, пока кони сделают пару шагов.

Проблема была только в том, что «двигатели» были неутомимы и двигались непрерывно, а я мог «проскакать» пару даций, а потом выдохнуться.

Правда, к первой остановке в обед силы еще оставались, но пот все же выступил, обещая скорое утомление. Останавливались ненадолго, коней не стали распрягать, загружая себя дополнительными заботами. Обоз просто остановился на лесной поляне, примыкающей к дороге.

Мявка, весь путь проспавшая, требовательно замяукала, требуя для такой труженицы, как она, хорошего обеда. Ее мордочка с такой старательностью изображала собственную значимость, что я не выдержал и рассмеялся.

– Пойдем, малыш, напугаем дядю повара. Глядишь, накормит знак волшебства и его несчастного хозяина.

Я взял ее в руки. Мявку привычно расположилась и вопросительно посмотрела на меня. Понял ли хозяин потребности бедного животного?

Сомнения Мявки я развеял, двинувшись к кухне. Наличие опасности, столь непривычной для моей прежней жизни, заставило постоянно носить мое дерево-железно-кожаное обмундирование. Кошке это не нравилось. Мне тоже. Особенно досаждал щит, заброшенный за спину и непрерывно пихавшей меня то в лопатку, то в позвонок.

К счастью, кухня была рядом. Тивон в поте лица трудился, на скорую руку готовя похлебку. Вечное копченное мясо, коренья и, судя по всему, перловка должны были составить наш обед.

Нам повар обрадовался.

– Господин, госпожа! – обратился он ко мне и к кошке как к разумному существу. – Я оставит с утра немного каши и сейчас покормлю знак волшебства, пока не сварится обед.

От голода Мявка не пропадет. Я поставил ее на землю. И тут она удивила всех, вдруг рванувшись куда-то в сторону, там, где одна из телег была частично разгружена на землю, а Одон ремонтировал снятое колесо. Среди мешков раздался тоненький писк и показалась торжествующая кошка с каким-то животным. Зверюга была размером почти с Мявку и ей пришлось тащить добычу волоком. Наконец, она подтащила его ко мне, положила у ног, села рядом, глядя куда-то вдаль.

Ждет похвалы, – догадался я. Присел на корточки, погладил по голове, умильно казал:

– Ай, какая ты у меня хозяюшка, кормилица! Продукты мне добываешь, кормишь. С голоду бы я помер без тебя.

Мявка довольно заурчала, лизнула в руку.

Пойманная тушка выглядела подозрительно.

– Кто это, – спросил я суетившегося повара.

– Домарг, – в сердцах плюнул повар. – Твари, все жрут, отвернешься, из-под носа уволокут продукты.

Со слов повара я понял, что это подобие местных крыс. Что ж, противный вид соответствовал внутреннему содержанию.

Повар поклонился кошке.

– Спасибо, достопочтенная кошка, не зря свой хлеб едите. Эти клятые домарги нас без еды и товаров оставят, только вы и спасаете.

Слова повара Мявка восприняла по-королевски небрежно. Очевидно было, что признавала она только меня. Приятно!