– Не знаю, – затруднился я с ответом, – Мявка у меня еще очень молодая. – Я с трудом взял ее в руки. В ответ она лизнула меня в нос. – Одно могу сказать – она носитель удачи. С ней можно несколько раз выкинуть в кости шестерки.
Мявка вдруг стала вырываться из рук. Я опустил ее на землю. Она шустро скрылась в распространяющиеся сумерки, оттуда раздался шум борьбы. Я встревожился, но Мявка уже появилась с птицей в пасти. Положила ее у моих ног, села, гордо обвела всех взглядом.
– Ой ты у меня кормилица, – погладил я ее по голове. Она замурлыкала.
– Степная куропатка! – сотник ударил себе по бедру. – Полезное животное твоя кошка. Не только магией сильна. Эта птица украсит любой стол, даже королевский.
Он помолчал, сменил разговор на более серьезный:
– Укрепляй десяток. У нас осталось дня два спокойной жизни. А затем начнутся стычки. Я не сторонник рукоприкладства, но эти феи достали меня побольше болотной лихорадки. Поэтому я ничего не буду замечать. Даже лежащего в отключке фея, которого, как я понимаю, ты немного проучил. Не каждый день увидишь такое. Орк получше, но упрям и туп. Необходимо его хотя бы приручить к строю.
Я молча отдал честь. Поручение не из приятных, но долг дворянина обязывал. Хотя Серога научить строю, все равно, что женщину – экономии.
Возвращению соответствовало начало ужина. Разносили еду. Я купил дополнительную порцию для Мявки, подпрыгивающей на месте от нетерпения. Машк угрюмо ел свою кашу.
– Послушай, – сказал я ему, – начал ты. Я только ответил. Как ты вообще собираешься отрабатывать деньги, если не подчиняешься своему командиру. Или тебя отдать под суд трибунала?
– Так то…, – начал Машк, но махнул рукой, – а-а-а, сдаюсь. Принимай сдачу, Мявка.
Мявка одобрительно мяукнула, не отрываясь от каши. Птицу отобрал Серог, пришедший в ужас от моего намерения отдать ее кошке. Он заявил, что только через его труп и пусть его я изобью, но птицу он сварит и разрежет на доли по количеству разумных и неразумных в десятке.
– И тебе достанется, – сказал он недовольной Мявке, – а бульона сколько будет! Очень вкусный, – подчеркнул он. Простодушная кошка пошла на поводу и облизнулась, предвкушая пиршество. Серог был такой краснобай, что хоть в доценты выбирай. Видел я таких, тараторят, рта не закрывают.
Машк тоже вдохновился предстоящим блюдом. Как я понял из его путанных извинений, его не то, чтобы оскорбила моя карьера, а ее быстрота. Они уже лет пять тянули солдатскую лямку, переходя из отряда в отряд, в том числе и купеческую охрану, что в Майдоре шло в зачет общих лет службы, но даже повышения солдатской оплаты не добились. А тут я, из-за того, что являлся дворянином, уже стал десятником. Машк понимал абсурдность своих обвинений – десятника я отчасти получил заслужено, хотя в чем-то он был прав. Но наезжал на меня он зря, даже Верк, хотя и поддержал его, но нехотя. И посему Машк с готовностью пошел на мировую, тем более, я был сильнее, а у феев это ценилось высоко.
Доели кашу. Серог сидел расслабленный, ковырялся когтем во рту. Я оглядел народ. Серог смотрел на мир с оптимизмом, оба фея смирились с положением подчиненных. Меня они знали и я их устраивал. Машк, правда, периодически трогал подбородок, но претензии не выражал. Плюха по-мужски. А вот люди были насторожены. Особенно Зурат. Я его, конечно, держать буду в черном теле, но он должен будет относиться ко мне с доверием, не мечтать ударить в спину.
– Машк, ты у нас провинился.
– Чо я то, почему у меня такая жизнь пошла, – сразу встал на дыбы фей.
– Я тебе дам деньги, – сказал я, не слушая, – найдешь, где хмельное купить?
Обычно помимо казенной кухни при армейских частях снабжением занимались частные лица, которых я назвал маркитантами по аналогии с земными. Они продавали продукты, не входящие в паек, и, конечно, хмельное. Их статус не определялся никакими законами и зависел от решения командира. Шевалье Дэмент пьяные оргии не одобрял, но и не отрицал категорически хмельное и некоторые деликатесы. Это я и имел в виду. Пронырливые феи, разумеется, все знали.
Машк прервал свои излияния по поводу горестной жизни. С интересом посмотрел на меня:
– Есть пиво, но оно слабое. Пять медяков кувшин.
Кувшином у них была стандартная посуда примерно в два литра. В каком-нибудь городишке или деревне, где каждый имеет пивоварню, а ртов мало, это было дорого. Дорого даже для Тиссета. Но здесь, в безлюдной степи, нормально.