Я сунул руку под плащ, взвел курок пистолета.
– Ост!
Имя полетело над черной водой – приглушенно и вяло.
За закопченным стеклом появилась тень, проскрежетал засов, открылась дверь. В проеме высветился силуэт тощего скрюченного человека.
– Капитан Галхэрроу? Так тебя теперь зовут? Я и не знал, придешь ты или нет.
Голос хриплый, будто у курильщика. А выглядит, словно сидел на сухом пайке целый год, а потом кувырком с горы слетел. Может, и не один раз. Тело будто слеплено из комков мяса. Видно, что возраст добивает мышцы. Длиннющая пепельная борода. Однако глаза еще смышленые, живые. Лицо все испещрено круглыми шрамами. Черви Морока, та еще дрянь.
– Леван, рад тебя видеть, – соврал я.
– Давай внутрь, а то тепло выходит, – посоветовал он.
Он качнулся, когда поворачивался. Пьяный. У меня куча опыта в общении с алкоголиками.
Опасным он не выглядел. Если он хотел закончить то, что начал много лет назад, кинувшись на меня с осколком бутылки, то плохо подготовился. Я медленно спустил курок, но все то время, пока мы лезли в каюту, палец с него не убирал.
В отличие от большинства барж, заполнявших каналы, эта когда-то была роскошной увеселительной посудиной. На таких любила отдыхать вечерами знать, медленно сплавляться по рекам и каналам. Наверное, пришли долги, скука, отрава в воде – и владелец то ли продал барку на сторону, то ли отдал для перевозок заработка ради.
– Кто-нибудь на борту кроме тебя? – спросил я.
– Нет.
Каюта – ящик дюжина на дюжину футов, простой стол, несколько потрепанных стульев, с потолка на крюке свисает старомодная масляная лампа. Ост предложил сесть. Я отказался. Ост зачем-то поправил стопку бумаг на столе, передвинул бутылку вина. Вино – безвкусная дешевка. Рядом с полной бутылью стоит пустая, еще одна валяется у стены. На столе лежит меч в ножнах, с корзинчатой гардой. Вряд ли Ост захочет использовать его против меня. А если и захочет – не проблема. Ост старый, одряхлевший, пьяный.
– Мы давно не виделись, – тихо сказал я.
Ночь будит первобытный страх. Поневоле говоришь вполголоса.
– Ну да, давненько. С тех пор, как ты подрался с Тороло Манконо.
В его голос вернулась прежняя самоуверенная дерзость. Хотя он так и не поднялся рангом выше навигатора, но сумел завоевать уважение и место в командирской палатке. Он не любил меня, ведь я из сливок общества, а он – из низов. Да и, честно говоря, я был еще тем высокомерным ублюдком.
– Еще обижаешься?
Ост пожал плечами.
– Мне всегда нравился Манконо. Пусть он и родился богатым, как князь, но всегда меня слушал. Ты скверно убил его. Очень. Хотя часть вины на нем. Он сам вызвал тебя на дуэль.
Черт, я сюда приперся не ради ностальгической болтовни и старых обид.
– Ты сказал, у тебя что-то очень важное для Валенграда, – напомнил я.
– Вина? – предложил Ост.
Чашки на столе были в отпечатках грязных пальцев, но я все равно взял одну. Я не из тех, кто брезгует грязной чашкой, пусть и с самым дешевым вином, в любое время и в любом месте.
Ост окинул долгим взглядом мой длинный черный кафтан с двойным рядом серебряных пуговиц, заметил серебряные крылья, пришитые к каждому плечу. Когда-то я поклялся никогда больше не носить униформы, но время, деньги и престиж всех нас превращают в лжецов. Да и задумка для кафтана моя собственная.
Я позволил Осту как следует меня рассмотреть, не торопясь допил вино.
– …Похоже, с тобой жизнь обошлась лучше, чем с остальными, – наконец, выговорил он.
– Это как посмотреть.
– У тебя так все гладко пошло с твоими «Черными крыльями». Разве ты не доволен?
А-а, у нас в голосе сквозит раздражение. Слова «гладко пошло» вряд ли можно применить к тем, кто ловит предателей, шпионов, дезертиров и жалких ублюдков, поддавшихся культу Глубин. Мои занятия не добавили мне популярности, а плясать на поводке у Вороньей лапы – то еще удовольствие.
– После Осады ты пошел вверх и снова в фаворе. Князья швыряют тебе золото мешками, чтобы ты поддерживал порядок, полмира боится тебя.
– Страх – он от нечистой совести, – заметил я. – Кое-кому и вправду стоит бояться.
Ост кивнул, запустил ладонь в редеющую шевелюру. Наверное, ему уже седьмой десяток. Гордец. Непривычно ему просить. Трудно.