— Сие надобно выяснить, ваше величество, — официально ответил Бирен. — Но расследование уже начато, государыня. В том я осведомлен.
— Я велела сии слухи по Москве прекратить. Но они ходят. Словно и не было приказа моего! Девка! Говори, что слыхала!
Шаргородская испугалась гневному голосу царицы и стала молоть вздор. Бирен прервал её:
— Хватит! Ты дело говори!
— Я и говорю, ваше сиятельство, мертвое тело пропало.
— Чье тело? — спросил Бирен.
— Тело служанки, что на кухнях у Кантемиров была. Она померла сия служанка, и тело её отнесли в подвал и положили в гроб. Но утром тела в гробу не было.
— А куда оно делось? — спросила Анна.
— Никто не знает, матушка-царица, — ответила Шаргородская. — Но известно, что лекарь Генин ума лишился.
Бирен не понял при чем здесь де Генин.
— Де Генин? — переспросил он.
— Он, ваше сиятельство, — сказала Шаргородская.
— Но де Генин при чем? Дело было в доме Кантемиров?
— Да, ваше сиятельство.
— Но как туда попал де Генин? — спросил Бирен.
— Он, сказывают, сидел у тела служанки.
Бирен повернулся к императрице и сказал:
— Я все выясню, государыня. И сделаю доклад обстоятельный.
— Выясни, друг мой. А то сия дура мало что толком говорит…
Снова в доме Кантемира.
Степан вернулся в комнату князя Антиоха Дмитриевича. Тот сидел в кресле бледный как стена.
— Что-то еще случилось? — спросил Волков.
— Письмо!
— Письмо? — не понял Волков.
— Принесли письмо. Только что! Письмо от обер-камергера графа Бирена!
— Он графа?
— Сам Бирен по воле императрицы желает все выяснить.
— Но дело только начато.
— А тело пропало! Дарьи нет, Степан Андреевич.
— Бирен уже об этом знает? — удивился Волков.
— И я также был удивлен, Степан Андреевич. Ведь времени то прошло мало, а царица и Бирен уже обо всем знают и письмо прислали из дворца! Он вас видеть желает.
— Граф Бирен? — удивился Волков.
— Вас ждут во дворце, Степан Андреевич. Завтра в полдень надлежит вам, господин надворный советник, прибыть к его светлости в его покои в Анненгоф. Так указано в письме.
— Придется быть. Хотя дел много, Антиох Дмитриевич. Надобно стряпуху вашу сыскать! Надобно лакеев опросить в дому вашем.
— Мой дом — ваш дом, Степан Андреевич. Делайте что надлежит.
— Спасибо, князь. И могу вам сказать, что вчера коллежский асессор Тарле отыскал вашего Тишку.
— Что? — Антиох побледнел. — Как отыскал?
— А вот так. Объявился ваш Тишка среди беглых татей. И насколько я сам могу судить — он был вполне живой.
— Погодите, Степан Андреевич. Вы про кого молвите? Про моего холопа умершего Тишку?
— Про него.
— И вы его видали вчера?
— Видал и говорил с ним. По моему велению он был препровожден в Приказ разбойный. Но сегодня утром стало известно, что Тишка помер. И мною был туда срочно отправлен господин Тарле.
— Ничего не могу понять, Степан Андреевич. Голова кругом идет.
В кабинет князя вошел слуга и доложил громко по-военному:
— Курьер до господина надворного советника Волкова!
— Курьер? — спросил князь.
— Где он?
Вошел посыльный из разбойного приказа. Это был дознаватель сыскного ведомства Шепигин. Человек лет сорока, высокий, тощий, с руками длинными.
— Степан Андреевич!
— Что случилось? Тишка ожил? — спросил Волков.
Курьер ответил:
— Иван Карлович Тарле умер!
Волков подпрыгнул:
— Как умер?
— Не могу знать, господин надворный советник! Меня сразу к вам послали.
— Кто послал?
— Дьяк Гусев!
— Черт знает, что такое! — вскричал Волков. — Де Генин ума лишился! Тарле помер! А ведь утром был жив!
— Степан Андреевич! — взмолился Кантемир. — Помоги мне! Богом прошу, помоги! Дело страшное!
Волков посмотрел на князя, затем на Шепигина и сказал:
— Я еду в разбойный!
— Моя карета к вашим услугам, Степан Андреевич. И лучшие лошади коих имею.
— Спасибо, ваше сиятельство. После разбирательства в приказе я буду у вас, князь. Никого из дома не выпускать! Господин Шепигин!
— Да, ваше высокоблагородие!
— Вы остаетесь в доме! Чтобы все было тихо. Никаких разговоров и слухов!
— Но до какого времени мне здесь быть? — спросил Шепигин.
— До утра.
Шепигин кивнул и вышел из кабинета.
Кантемир заверил Волкова, что отдаст все необходимые приказы.