Краснокожие вожди сравнительно редко становились героями анекдотов и почти никогда в этих анекдотах не упоминались персонажи Гойко Митича — в отличие, скажем, от Чапаева или Штирлица, с которыми он вполне мог помериться популярностью “в народе”. В школьном обиходе неизменно вращалось несколько десятков более или менее остроумных и более или менее похабных шуток “про ковбоев и индейцев”, главными героями которых были ковбой Джо, его лошадь и его “внутренний голос”, вечно дававший циничные и идиотские советы. Индейцы появлялись только иногда, но на святые имена Виннету и Зоркого Сокола сочинители анекдотов не посягали. Зато много позже, когда мы наконец выросли, а мир вокруг навсегда и неузнаваемо изменился, безусловные герои превратились в мишени для острот. Возникли многочисленные возможности для ироничного творческого прочтения индейских образов. Калининградский поэт Андрей Писаревский, например, превратил исполнителя ролей краснокожих вождей в персонажа опубликованного в “Митином журнале” драматургического цикла “Жизнь Гойко Митича”. Действие этой постмодернистской поэмы происходит в салоне самолета Boeing, в жилищно-эксплуатационном участке и в отделе абонемента Лондонской публичной библиотеки, где по воле автора оказывается сербский актер в своей индейской ипостаси.
Оставлю без комментариев литературные качества “Жизни Гойко Митича”, однако автор драмцикла верно провел сразу несколько линий параллелей. Во-первых, Митич и есть буревестник не хуже горьковского. Во-вторых, от классики соцреализма до канонов Indianerfilme — всего один шаг. А в-третьих, столь широкие возможности для творческих интерпретаций предоставляют только культовые герои, центровые образы массовой культуры. В Советском Союзе Виннету Карла Мая таким героем не стал, хотя и его “знак W” превратился в символ дикой краснокожей доблести.
В Москве и Риге, Киеве и Ашхабаде, Минске и Ереване для пьедестала индейских побед как нельзя лучше пригодился Гойко Митич — Ульзана и Зоркий Сокол, Оцеола и Текумзе, Твердая Скала и Токей Ито, Чингачгук и Черный Барс, Белое Перо и Северино. А если еще проще — благородный вождь краснокожих, наш
Иллюстрации
Западная пресса писала: Гойко Митич играл индейцев “не по Карлу Маю, а по Карлу Марксу”. В закрытой ГДР герои Митича были символами свободы и приключений. “Сыновья Большой Медведицы”, 1966 год.
Apachen. © DEFA-Stiftung
Apachen. © DEFA-Stiftung
Некоторым кинокритикам фильмы “Апачи” и “Ульзана” показались “кровавой бойней”. Сценаристы и режиссеры оборонялись: “Кино про индейцев — это мужские истории”.
Tecumseh. © DEFA-Stiftung/ Hartkopf, Eckhardt; Zillmer, Joachim
В фильме 1972 года “Текумзе” Гойко Митич сыграл вождя племени шауни, ставшего бригадным генералом британской армии.
Todlicher Irrtum. © DEFA-Stiftung/Blümel, Horst; Groch, Klaus
Охотник Крис Говард (Армин Мюллер-Шталь) — брат вождя шошонов Черного Барса (“Смертельная ошибка”, 1970 год). Крис погиб в борьбе за справедливость.
Tecumseh. © DEFA-Stiftung/ Hartkopf, Eckhardt; Zillmer, Joachim
Рольф Ремер в роли Саймона Макью в фильме “Текумзе”. Саймон оказался подлецом, а ведь Текумзе верил ему, как брату.
Spur des Falken. © DEFA-Stiftung
Кэтрин Эмерсон отвергла ухаживания негодяя Бладжена (Ханньо Хассе). В дилогии “След сокола” — “Белые волки” героиня Барбары Брыльской осталась верна честному шерифу Пэту Паттерсону.
Spur des Falken. © DEFA-Stiftung
Рольф Хоппе достоверно играл “плохих парней”. В последних кадрах “Белых волков” Зоркий Сокол рассчитался с бандитом Джеймсом Бэшеном за все, но и сам погиб…