Анат потянула большую бронзовую ручку, и, как ни странно, тяжёлая дверь отворилась, явив за собой тёмный тамбур.
Открыв вторую дверь, Анат очутилась в огромном зале с такими же квадратными колоннами.
Зал был освещён светом факелов, по углам его стояли рыцарские доспехи.
В конце зала была деревянная стойка из морённого дуба, а за ней сидел гладко выбритый седой мужчина, в очках, напоминающих тактические мониторы в командном центре. Он читал книгу, и за его спиной простирались бесконечные полки, теряющиеся в анфиладах комнат.
Анат, громким эхом цокая каблуками по каменному полу прошагала к стойке.
Старик поднял внимательные влажные глаза, и взглянул на богиню ни чем не выражающим взглядом, слегка сдвинув очки на переносице.
- Закрыто, - произнёс он хрипловатым баритоном, отложив книгу на тумбочку.
- Мммм, - Анат решила для важности прокашляться, - я прошу прощения, если нарушаю ритуальные каноны, жрец... просто на улице дождь... а я потеряла своего знакомого...
- Знакомого? - тот вопросительно изогнул седоватую бровь, - такого высокого мужчину в чёрном пальто? И с «эспаньолкой»?
Старик смотрел на богиню, словно тысячемеговатный лазер, фокусирующийся в линзах нелепых очков.
- Вы всеведущи, жрец неведомого мне бога, - Анат слегка поклонилась, - я в этом городе недавно...
- В этом городе все недавно, - кивнул старик, - только я, и ещё Глория - мы вечные... да... Каруселье закрывается... Вы ищите своего мужа?
Краска бросилась на щёки Анат, и это так же было редкостью для бессмертных.
- Я и сама являюсь богиней, жрец... - ответила она, вздёрнув верхнюю губу, - из уважения к вашему культу...
- Вы можете не объяснять, богиня, - старик, как-то враз помолодел - кожа на его лице утратила часть морщин, - Вам туда, поторопитесь.
Он протянул через стойку какой-то пёстрый кусок картона, указывая на одну из дверей огромного зала.
Богиня приблизилась, взяла вытянутой рукой то, что передавал ей старик, и, словно опасаясь близко к нему приближаться, тут же метнулась к двери...
Но вдруг произошло то, что и всегда: тяжёлый гранитный пол, разошёлся чётко по узору выложенных на нём плит зубцами шестерёнки, а в глазах все закрутилось, смазалось и исчезло....
Когда очередное кружение было окончено, Анат чуть было не подумала, что механизм первый раз дал сбой, и ничего не изменилось.
Почти ничего: дверь была такая же, а над ней светилось неоном надпись «Вход».
Анат потянула ручку, показавшуюся ей, какой-то уж слишком облезлой. За дверью стоял человек в униформе, и богиня, сперва отпрянула, но потом поняла, что этот полноватый мужчина с усами играет здесь роль некоего швейцара.
Он протянул ей руку, а богиня оглянулась: никакого зала со стойкой и странным стариком не было. За ней была тёмная пустынная улица, на которой горело несколько покосившихся тусклых фонарей.
- Билет, - требовательно произнёс мужчина в синей униформе с красными полосами по краям. За ним висела тяжёлая бархатная портьера.
Анат машинально протянула ему тот кусок картона, который только что вручил ей старик. Странный привратник привычным жестом надорвал бумагу, и вернул богине, которая, откинув портьеру, прошла внутрь. Там было темно, но казалось, кто-то есть: слышался шорох, тихое покашливание.
Внезапно в темноте грянула громкая торжественная музыка, и зажглись яркие буквы: «Бессмертные тоже смертны!». И сквозь эти буквы проглядывало ухмыляющееся лицо (если это так было можно назвать) Пригожего и Мудрого, а ехидные и злые глазки смотрели прямо на Анат...
- Жил да был один человек, с которым никогда ничего происходило...
В темноте возникла картинка: пустынные улицы крупного города - выглядит мрачно: место бесконечного бурления людского потока голо, будто скелет без плоти... по мёртвым улицам шагает человек в чёрном драповом пальто, в шляпе с белым шарфом. Его видно со спины: на левом плече висит футляр с для саксофона. Анат понимает, что это наваждение, один в один, как недавний незнакомец... Человек шагает мимо пустых веранд кафе, где на столиках дымятся в пепельницах сигареты, и остывает горячий кофе. Бежали пустые ступеньки эскалаторов, на верхние ярусы улиц, и стояли припаркованные авто.
Эхом в пустынных джунглях из бетона, стекла и пластика слышатся крикливые звуки голо-рекламы, мельтешат в воздухе яркие логотипы, прерываемые лицами актёров, сияющими нездешними фальшивыми улыбками. А может это просто отрешённые улыбки? Улыбки богов? Которые покинули этот город? Но разве боги снимаются в рекламе? Да кто сейчас может хоть за что-то поручиться?