Древние евреи почитали её на ряду со «звездой Давида», и называли обе фигуры «Печать Соломона», так же, считалось, что пятиконечная звезда олицетворяет «Пятикнижие» - священные тексты Моисея.
У саамов русской Лапландии пятиконечная звезда считалась универсальным оберегом, защищающим оленей, - основу жизненного уклада большинства северян.
В Эпоху Возрождения, Леонардо да Винчи вписал в пентаграмму силуэт своего знаменитого «витрувианского человека» - голова, руки и ноги.
Многие тысячелетия, этот символ означал защиту и мудрость, целостность мировосприятия. Но тут в Европе возникла святая инквизиция, которая, борясь с «пережитками язычества», переименовала звезду в «Ногу ведьмы», а её перевёрнутый (двумя лучами вверх) вариант, вписывался с подачи Элифаса Леви, в главный символ сатанизма - сигил Бафомета: голову Чёрного Козла, олицетворяющего падшего ангела Сатанаила.
Русский царь, Николай I своим указом от 1 января 1827 года ввёл звёзды на эполетах офицеров и генералов, 29 апреля 1854 года звёзды были добавлены на погоны. После февральской революции эти знаки были отменены. В Советской России под ней подразумевалось единство мирового пролетариата всех пяти континентов Земли: пять концов звезды - пять материков планеты. Красный цвет - цвет пролетарской революции, он должен был объединить все пять континентов единой целью и единым началом. Большая советская энциклопедия давала такую трактовку этому символу: «...красная пятиконечная звезда... - символ конечного торжества идей коммунизма на пяти континентах Земного шара...». Таким образом, красная звезда - знак Коминтерна.
В общем - становится ясно, что именно этот символ, был избран для Нового Храма Искусств: и позитивная, и негативная его суть устраивала молодое советское государство, точнее, его тайных идеологов. В общем, хаос стал возникать во всём мире, в понимании древних принципов и символов - вспомним свастику, измаранную нацизмом, символ солнцеворота, и странный поступок товарища Войкова (в честь которого названа станция московского метрополитена), коий, после расстрела царской семьи начертал пентаграмму. Начало двадцатого века было суетливым...
В общем, даже зная подоплёку всей истории Нового Храма, сложно однозначно трактовать его. Только одно можно сказать с большой долей вероятности: не могло сложиться иначе, в данном месте, и в те времена... По тому и сказано было в начале: место это имело странное воздействие. Иногда, человек, попадавший в этот район, словно уходил в себя, и мог запросто, будучи в здравом уме, и трезвой памяти, оказаться возле станции метро «Новослободская», а то и вовсе уйти к Савёловской. Случалось даже просто попасть в аномальную зону пространства-времени. После этого люди уже не возвращались обратно...
Возможно, я слишком подробно описываю это место, но поверьте, у нас не много специалистов по 20-му веку, и эти данные удалось раздобыть с большим трудом, так что минимальное присутствие самолюбования тут обусловлено. К тому же, как показалось нашим аналитикам из «ЦеРБеРа» - это даст ключ к пониманию событий, происходивших в дальнейшем.
В прочем, простила нас редакция, и Вы, уважаемый читатель, простите (не верное использование стилей - прим. редакции)!
Это был вторник, 20 марта, 2012 года. Прошло два дня с тех самых загадочных событий, возле поликлиники номер двадцать два.
В тот день, по иронии судьбы, отмечался Всемирный День Астрологии, а с астрономической точки зрения был День Весеннего Равноденствия.
К тому времени, театр уже назывался «Театр Российской Армии». Так вот, прямиком к нему, со стороны Институтского переулка, с ритмическим шумом подволакивая ногу, одетый в грязные лохмотья, и, наверняка пахнущий не приятными запахами, ковылял бездомный. В руках он сжимал потёртый, жёлтого цвета полиэтиленовый пакет, с огромной надписью «Распродажа в Стокман!». Время было раннее, около пяти утра, и, не смотря на загруженность центра города, прохожих и автомобилей, почти не было...
- Ну, с Катькой-то у меня ничего нету, я тебе отвечаю!
Рядом со входом в Екатерининский парк, прямо напротив Суворовской площади, возле ларька «Крошка-Картошка», сидел на асфальте довольно не трезвый человек, и разговаривал с вороной. Ворона внимательно слушала его, нагнув голову вбок, склевывая длинным, неторопливым клювом, кусочки ржаного хлеба, которыми человек, делился с птицей, сам заедая ими короткие глотки из коричневой пластиковой бутылки, с сорванной этикеткой. Он поморщился после очередного глотка, вытер нос грязным рукавом джинсовой куртки. Ворона же, внезапно повернув голову на семьдесят градусов против часовой стрелки, высунув из раскрытого клюва язык, прошипела: