- Он приближается, Айзор: я чувствую его.
Пьяница, не меняя сморщенного выражения лица, делал вид, что смотрит в горлышко бесформенной бутылки.
- Ох, Катька-катька... Каларати, ступай за ним скрытно, на расстоянии, - прошептал он, почти не шевеля губами, и, на мгновение, его зрачки осветились голубоватым сиянием.
- Да, брат мой!
- Не рискуй понапрасну...
- Да, брат мой...
- Книга у него, забери или узнай, кто за этим стоит...
Взмахнув крыльями, ворона поднялась над Суворовской площадью, а пьяница, прислонившись к ограде парка, казалось, уснул...
(Продолжение штурма больницы)
Около сорока минут рабочие молчали. Молчали и бессмертные. Дрезина неслась по длинной галерее, потолком которой являлась часть огромной трубы газопровода. Мелькали будки компрессоров, из которых, будто ветви, тянулись жёлтые трубы, с редкими «плодами» красных вентилей.
По всей вероятности, именно эта галерея соединяла центральную часть Нуванэми с внешней границей гигантского рва.
Вот кончились те, немногие тускло-желтоватые фонари, и наступил мрак. Светилась только приборная доска дрезины и нашлемные фонари рабочих. И вдруг, вдалеке показалась полоска яркого света. Дрезина подкатила ближе, и все увидели, что это прорези в стенах галереи, которые давали свет днём, для экономии энергии. Теперь ехать стало интереснее - правда снаружи были видны в основном отвесные каменные стены гигантского рва, к которым изредка лепились стальные лестницы, заканчивающиеся поржавевшими люками, навесными наблюдательными пунктами, вокруг которых, как и галерее вились трубы, входящие в какие-то агрегаты, подвешенные над пропастью.
На одной из площадок слепящим пятном сверкал огонёк сварочного аппарата - рабочие копошились вокруг стоек одной трубы. Со скрежетом и стоном поворачивалась стрела огромного подвесного крана, с контейнерами, закреплёнными на канате - они лениво покачивались. Неожиданно, мимо спикировал довольно крупный Сирин[37], громко выкрикнув что-то не разборчивое, и с шумом взмахнув кожистыми крыльями, он (она?) исчез за бортиком галереи.
Но вот дрезина вновь въехала во мрак тоннеля, послышался гулкий стук колёс, отражённый от стен, и за поворотом уже тускло сияли фонари.
Скорость движения стала постепенно снижаться - впереди, из кофейного полумрака показались створы огромных металлических ворот с гермозатворами. А по краям их, возвышались гигантские мохнатые статуи, покрытые серой свалявшейся шерстью. Именно в этот момент и стала очевидна разница между людьми и бессмертными: люди не сильно-то и отреагировали, им было привычно, хотя, возможно и страшнее, а бессмертные знали, что они тут гости незваные, они внимательно разглядывали фигуры. Это были сторожевые псы Мута. Их обличие напоминало лабрадоров, только ростом метров около восьми. Кобели... Да, причиндалы внушительных размеров... Они сидели симметрично, подобно двум статуям. То, что они живые, было понятно только по чуть качающимся, бледно-розовым языкам, больше напоминающим вывешенное на балконе одеяло: они шумно дышали, в глазах их отсвечивали оранжевые блики, а в воздухе стоял не очень приятный запах...
- Чем они их кормят? - Шаба поморщилась.
- Ой, лучше тебе не знать этого, моя богиня, - ответил Нимрот, - да, мне бы таких рассадить по границе Бебила - хрен кто сунется.
Он начал возиться на узкой скамейке, активируя свои доспехи вновь, но уже на малой мощности.
Собаки замерли, подобрали языки, и, наклонив головы в сторону дрезины, чуть оскалились, но молча. И хвосты их не шевельнулись.
Марк остановил двигатель, и выпрыгнул из дрезины, двинувшись в сторону контрольно-пропускного сканера, держа в руках магнитный пропуск
А Нимрот, встал во весь рост - вогнутые чаши на его доспехах сияли нежно голубым светом. В руке он держал небольшой серебристый свисток, почти как тренер в спортзале.
- Милые дамы, заткните уши, - он поднёс свисток к губам и принялся в него дуть.
Любой человек, не услышал бы никакого звука, но органы слуха бессмертных во много крат превосходят человеческий слух, по количеству диапазонов волн. Сам Нимрот, хоть и не был Древним Бессмертным, всё же одел звукопоглощающие наушники, а Шаба и Анат, крепко прижали ладони к ушам.
Морды собак расслабились, языки снова вывалились из открытых пастей, а головы вернулись в прежнее положение - интерес к пришельцам у них абсолютно пропал. Было немного жутко наблюдать за их медленными и плавными движениями - эти звери непредсказуемы.