Не прерывать свою пульсацию! Он медленно встал, ощупал повреждённую ногу. Затем Поднявшись, начал движение. Бережно, словно ребёнка, он взял в руки пакет, с надписью «Распродажа в Стокман!».
Он был, конечно же, не совсем Зарифом: в принципе, ни его имя, ни его биография, или его молекулярный состав, не были чем-то важным в этой истории, так что ограничимся одним: «Зариф» существовал одновременно и в прошлом и в будущем, как и Айзор, Анат, Нимрот и многие другие. Но, к богам, или же, полубогам, он так же не относился. Если пытаться говорить формулировками 20-го века, он был эманацией воли. Только не совсем понятно, чьей... При этом, некая физиологическая оболочка у него присутствовала. Правда, она могла немного трансформироваться...
Зариф слегка припадал на прострелянную ногу... Лицо его напоминало маску: бледное и расслабленное.
Темный бетонный коридор был разбит на бледные пятна света зарешеченных ламп.
Глухо из-за стены гудели электродвигатели: в театре шел спектакль «Соловьиная ночь», по пьесе Валентина Ежова, и в этот момент сцена вращалась, сменяя декорации. Послышались далёкие выстрелы...
Волоча ногой по бетонному полу, в лохмотьях, напоминая неудачную копию Квазимодо, Зариф волочился по коридору, к двери «10Б». Она была за ближайшем поворотом, вот только шорох усиливался в трубах, нависающих над ним, или же это шумит в ушах?
- Это бред какой-то, - прошептала Катерина, которую называли «восьмой».
Картинка на жэ-ка мониторе была очень яркой и чёткой.
Александр, или же «девятый», нервно дергал в ладони рукоятку, от которой в щель вентиляции, уходило нечто, вроде удочки. На её конце была управляемая видеокамера высокого разрешения.
Катерина сидела чуть сзади, на деревянном старом ящике, раскинув колени в облегающих жемчужно-серых леггинсах, положив на колени раскрытые кисти рук.
- Кэт, тихо... не колыхай атмосферу... - бормотал её напарник, успевший сменить кепи на кожаный шлем, с какими-то проводами, тянущимися к затылку. Он внимательно смотрел на экран, пристёгнутый к рукаву.
В центе висело нечто, вроде полупрозрачного диска, а над ним из полумрака, свисал металлический агрегат, ощетинившийся трубками, лампочками и энергетическими кабелями. Посредине просторного помещения возвышался пятиконечный в сечении камень из красного гранита. На нём были начертаны сложные переплетения древних символов.
Напротив каждого из лучей находилась фигура в красном балахоне, капюшоны которых прикрывали большую часть лица. На капюшонах были узкие прорези для глаз. Если присмотреться по внимательнее, можно было заметить тончайшую металлическую сетку, вплетённую в ткань ритуальных одежд. Все эти странно одетые люди держали в руке по тускло мерцающей свечке, красного воска. Они негромко пели - тянули на одной ноте. Потолок гудел на несколько голосов, самый низкий диапазон которых был около 12-ти герц.
Человеческое ухо почти не улавливало этой вибрации, но нервные центры, и лимбическая зона мозга в этот момент возбуждалась в широких диапазонах электромагнитных импульсов.
- Вот сейчас... - почти выдохнул «девятый», - давай...
Из темноты коридора выступило два силуэта - один был в точно таком же балахоне, с глубоким капюшоном, только чёрном, а второй был одет в строгий серый деловой костюм, и на его крепко-сидящей на короткой шее, голове чернели тёмные очки, и сверкала мокрая лысина.
- Ну, что, Георгий Натанович, можно начинать? - негромко спросил тот, что в очках.
- Так точно, товарищ полковник. Начинаем, - донеслось из-под капюшона.
- Кать, - одними губами прошептал Александр, - да это же Доценко! Йохан Палыч... то есть, Георгий Натанович...
- А этого-то как на тусовку занесло? - ответила Катерина невербально, произнося слова в своём мозгу, - ох, Саша, кажется дело-то серьёзнее затевается, чем мы думали... Вот ведь задница...
- Да они, как на войну собрались, - напряжённо произнёс внутри себя Александр, - ладно... прорвёмся...
- А лысый, это Сам, что ли?
- В том то и дело...
- Защитный купол установлен?! - громко спросил Георгий Натанович.
- Да, Мастер, - ответила одна из фигур в красном, перестав на мгновение издавать тихий гортанный рык.
- Инерция поля?
- Три тысячи едениц.
- Ипсилон, Тау, Сигма?
- Коэффициент ноль целых двадцать три сотых.
- Маловато, конечно, - досадливо произнёс Георгий Натанович, - ладно... давайте, только аккуратно... плавненько мне давайте...
- Есть, Мастер!
- Начинайте, синоптики, - повелительно произнёс Доценко.
- Я надеюсь, вы предусмотрели кризисные ситуации, Георгий Натанович? - спросил полковник.
- Я тоже так надеюсь, товарищ полковник, - ответил Доценко, и в голосе его сквозила горькая усмешка.