- Уууууууууууу... - напоминает далёкий авиалайнер...
В общем, не утешительный вывод: ощущение, что мне всё знакомо, но.... Кажется, я ничего не помню.
Вчера пол ночи думал о том, кто я такой - было немного страшно. И ещё записи...
Луций говорит, что я с другой планеты, которая называется «Земля». Почему не «Камень» или «Песок»? Когда я попытался пошутить, что и он не отсюда, лицо его выразило раздражение. Вообще, он сказал, что мы идём к доктору. Правда, больным, я себя не чувствую, и это повышенное внимание к моей персоне, мне кажется навязчивым. Он сам простужен и часто кашляет и хлюпает носом. Пункт первый: нужно выяснить, кто такой Луций... всё... он идёт из магазина... я не хотел бы, чтоб он знал, что я говорю сам с собой, пусть и в микрофон.
Толпа шумела...
- Уууууууууууу...
- А что случилось тут? - мягко поинтересовался я.
- Да всё, как на прошлой неделе, - ответила торговка пирожками, - Уртан, советник Президента- Императора (да осветится его имя Богами) объявил о присоединении мартовской Беатии к нашему Ному. Январцы хотят союза с «мартовскими», а те, все за своего короля...
Я ничего не понял, но с умным видом кивнул:
- А чтож они так шумят? - спросил я.
- Знамо дело, что, - ответствовала горожанка, - электор Бабур, ультраправый-то наш, из Бундеснома[48], кричит, что мартовских нужно бомбами закидать, чтоб, дескать, знали наших, и короля ихнего отключило, чтоб...
- Как отключило? - удивился я.
- Ты забыл со своей контузией, - хмыкнул Луций, - это ж один из Девяти Великих Серверов, король-то их...
- Ну, да, - закивала женщина, - я и говорю. Народ-то недоволен, что войну проиграли. Вот, говорят, что боги от них отвернулись. Может, возьмете с индюшачьей патокой? Эрзац первой степени, такого сейчас не купишь. Сейчас только «Бета Ит»[49]...
- Мамуль, мы спешим, - сказал Луций, хотя перед этим, мы с ним наоборот: прятались по всяки подвалам и развалинам домов. Я так и не уловил, в какой момент мы стали спешить...
- Уууууууууууу...
- А что так гудит? - зачем-то спросил я, озирая силуэты домов.
- Да бес его знает, - отмахнулась женщина с трещиной на подбородке, -
- Да-ёшь Ян-варь! - доносилось с площади многоголосое эхо. Оно усиливалось бетонной чашей круглого форума, в центре которого находилось углубление цирка с трибунами, для общественных собраний.
Над головами пикетчиков, окружённых чёткими рядами закованных в броню полицейских, пестрели яркие флаги, и наспех слепленные голографические транспаранты, с дешёвой анимацией, которая, по всей вероятности изображала карикатуры на политических лидеров, не желающих войны с мартовцами.
- Уууууууууууу...
И вдруг, меж силуэтами опустевших небоскрёбов, сквозь мутную дымку облаков, я заметил источник далёкого гула. Это был огромный, возвышающийся очень далеко (его прикрывали дома), белёсый столб, увенчанный, словно гриб, шапкой грозовых облаков, озаряемых молниями.
- Что это, Луций? - я тронул его за локоть, указывая по направлению к странному объекту.
Тот рассеянно взглянул, и нахмурился.
- Ничего там нет особенного, - раздражённо буркнул он.
- Так я вам и говорю: идите через парк, в «Клюшки», - разочарованно произнесла торговка, проследив направление моего взгляда - сейчас дождь начнётся и Кетавры приедут...
Словно, в подтверждение её слов, на сером небе грянул гром, и брызнули капли влаги.
Это явно был какой-то молчаливый заговор, так как оба этих человека видели то, что увидел я, но старательно это игнорировали. Ладно... попробую узнать об этом позже...
- Спасибо, мать, - сказал Луций, и, накинув капюшон туники, на голову, потянул меня за рукав.
В сыром осеннем воздухе завыла сирена, а на лужах заплясали концентрические круги...
- А разве сейчас осень? - почему-то спросил я.
- Ой, сынок, ты что? - она втянула в себя накрашенные веки в прожилках, - точно с войны... эх... ребятки вы мои...
Я, запрокинув голову, глядел вверх, туда, где плыли в густом тумане вытянутые туши стальных дирижаблей, ощетинившихся стволами огромных орудий.
- Пошли, пошли, чучело! - сморщив, красный от простуды нос, шипел Луций, тянув меня за рукав.
И мы двинулись по выложенной узорчатой серой плиткой аллее, между каких-то ржавых труб, и заброшенных каменных беседок, обтянутых разноцветными целлофановыми лентами, с надписями «Полицейский департамент Н. Карфагена».
Дождь усиливался. Капли стекали по моей шее.
- Уууууууууууу...
Некоторые деревья были обуглены и начисто лишены веток, похрустывая на ветру, хотя вокруг зеленела трава и в листве тускло сияли яркие цветы.