В заключение попытаемся дать краткий обзор того, что было достигнуто в области дешифровки египетской письменности за те полтораста лет, которые протекли со времени деятельности Шампольона.
Рис. 27. Египетские иероглифы, обозначающие конкретные предметы
Уже указывалось, что три формы египетского письма — иероглифика, иератика и демотика — в действительности являются одной письменностью. Поэтому для того чтобы кратко изложить их структуру и сущность, можно было бы удовлетвориться описанием только прославленных иероглифов, которые больше всего окутаны тайной тысячелетий.
Египетское письмо, как известно, содержит три вида знаков: слова-знаки, звуковые знаки («отдельные буквы») и немые пояснительные знаки.
Слова-знаки, или идеограммы, передают понятие определенного видимого предмета (причем здесь не имеет никакого значения, как произносится слово, выражающее изображаемый предмет). Таких знаков в египетской письменности довольно много, однако они ни в коей мере не исключают использования других знаков.
Особенно поражает, как удачно эти знаки соединяют в себе натуралистическое изображение и простую стилизованную форму очертаний; «они столь блестящи по выполнению, столь художественно совершенны, как ни у одного из других народов» (Г. Шнейдер).
То же самое относится и к словам-знакам, употреблявшимся для обозначения чувственно воспринимаемых действий. Эти знаки рисовались таким образом, чтобы зафиксировать наиболее характерный момент действия: например, изображение человека с поднятой палкой (вверху слева) означало «бить», изображение птицы с распростертыми крыльями — «летать» и т. д.
Рис. 28. Египетские идеограммы, изображающие зрительно воспринимаемые действия
Труднее уже было выразить абстрактные понятия, но и здесь на помощь приходили рисунки, и задача сводилась к тому, чтобы изображаемое увязать по смыслу с выражаемым понятием. Понятие «властвовать» передавалось посредством знака скипетра фараонов, напоминающего клюку; лилия, входившая в герб Верхнего Египта, означала «юг», старец с палкой — «старость», сосуд, из которого вытекает вода, — «прохладный».
Рис. 29. Египетские иероглифы, выражающие абстрактные понятия
Но все эти знаки не выводят нас еще из сферы слово-рисуночного письма: они выражают только понятие, а отнюдь не слово-звук. Следующий рисунок наглядно показывает, что в эпоху седой древности египетская письменность как раз и довольствовалась именно таким способом выражения.
«Построил (а) высший чиновник (б) зал (в)» (царя Менеса, около 3500 г. до н. э.) [36]
Рис. 30. Египетское иероглифическое письмо
Однако многое все-таки зависело от точного звучания написанного слова. И здесь уже очень рано на помощь пришел так называемый звуковой ребус (о нем речь шла в I главе). Египетскому языку это далось тем более легко, что в нем, как известно, гласные не пишутся и, стало быть, в запасе оказались многочисленные омонимы, то есть слова, которые имеют одинаковые согласные, расположенные в одном и том же порядке. Но если пишется не само слово, а лишь его остов, костяк, состоящий из согласных (звучание гласных, а следовательно и всего древнеегипетского языка до нас не дошло и лишь приблизительно восстановлено сравнительным методом), то появляется возможность передавать, например, знаком; обозначавшим лютню 
n-f-r, также и слово «хорошо», которое заключает тот же костяк согласных (n-f-r), или применять рисунок ласточки 
w-r для написания слова «большой» (тоже w-r). (Так, в русском языке д-м соответствовало бы по смыслу словам «дом», «дым», «дума», «дама», «дома».) Кроме того, поскольку звуки j и w в конце слова, очевидно, довольно рано превратились в немые, стали использовать рисуночный знак 
р-r «дом», например, для написания глагола p-r-j «выходить» и т. д.
Совершенствуя и обогащая свое рисуночное письмо, египтяне с течением времени все более отходят от представлений о рисунке как непосредственном отражении реально существующих предметов. Теперь уже знак «ласточка» (w-r) не только читают как w-r «большой», но и начинают рассматривать, забыв о его первоначальном, исходном значении, скорее со стороны его звукового содержания (явление так называемой фонетизации), иначе говоря, переходят к употреблению этого знака для написания любых других слов, в которых встречается группа w-r, например для написания слова w-r-d «быть усталым». Но тем самым w-r превратилось в простой слоговой знак или, лучше сказать, «двусогласный звуковой знак», учитывая, что в египетском письме, где гласные «в расчет не принимаются», не имеется и слогов в нашем понимании. Ниже мы приводим несколько подобных знаков.
Рис. 31. Двусогласные фонетические знаки
Таким же образом возникли и «односогласные» звуковые знаки, появление которых знаменовало высшую ступень развития письменности — создание буквенного письма. Происхождение их также было связано со словами-знаками, состоявшими лишь из одного согласного (и одного неизвестного нам гласного). Так, например, слово «засов» содержит в египетском языке один согласный s (и один гласный, которого мы не, знаем; известно только, что по-коптски это слово звучало šei). Вначале слово-знак со значением «засов» стали использовать для написания любого слога типа s+ гласный, а затем, поскольку гласные не передавались, уже и просто в качестве буквенного знака для звука s. Так египетский язык образовал свой «алфавит» из 24 букв (согласных звуков), который мы здесь приводим.
Казалось бы, уж настала пора, когда — можно было перейти к алфавитному письму. Однако консервативные египтяне крепко держались традиции и продолжали писать столь милыми их сердцу знаками.
Рис. 32. Египетский «алфавит»
Право взять лучшее из того, что создали египтяне в области письменности, и, сознательно сделать последний шаг к буквенному письму осталось за Эфиопским царством, расположенным к югу от Египта. В этой стране, находившейся под сильным культурным влиянием северного соседа, при официальной переписке издавна пользовались египетским языком и' письменностью, хотя язык населения был совершенно иным. Приблизительно в 200 году до нашей эры столицей Эфиопского царства становится Мероэ. Начиная с этого времени страна все более освобождается от египетского влияния и пробуждается к собственной политической жизни. Все более ясно проявляется и потребность в создании письменности, которая была бы приспособлена к местному языку. И вот, наконец, на основе египетских и, вероятно, греческих образцов возникла чрезвычайно удачная комбинация обеих этих систем — мероитская буквенная письменность.