– Болит? – нарушил тишину он.
Я приподнялась на матрасе и с трудом сдержала вздох.
– Терпимо.
Его размеренные движения казались одновременно непривычными и знакомыми. Я мысленно попросила Великую Богиню помочь в исцелении. По лодыжке распространился приятный холод, и боль утихла до тихой пульсации. С облегчением выдохнув, я расслабилась. Николай бережно положил мою ногу на матрас и снова опустил ночную рубашку.
– А теперь тебе нужно поспать. Ты вымоталась. – Он склонился надо мной и провел пальцами по следам на шее. Его взгляд был таким напряженным и сосредоточенным, что у меня пересохло во рту.
До сих пор я не замечала, что правую сторону его лица покрывала тонкая сеточка шрамов. До глаза она не дошла, но совсем чуть-чуть. Это ничуть не умаляло его красоты. Но стригои обладали превосходными способностями к самоисцелению, значит, либо эти шрамы он получил еще до обращения, либо во время исцеления что-то пошло не так. Заметив мой взгляд, Николай повернул голову так, чтобы шрамы скрылись в тени.
– Ты еще будешь здесь, когда я проснусь? – я натянула одеяло до самого носа, когда он отстранился. Рано или поздно ночью огонь погаснет, и от одной мысли об этом мне становилось зябко. Любого другого мужчину я бы позвала в свою постель, но не знала, разумно ли предлагать это ему.
– Не думаю, – честно ответил на вопрос стригой. – Было очень смело с твоей стороны предоставить мне убежище.
– Может быть, это я рыцарь, который убьет ради тебя дракона. – Я закрыла глаза, потому что не хотела видеть, как он уходит.
– Может быть, – с весельем в голосе откликнулся Николай, а потом его губы дотронулись до моего лба. Я не стала открывать глаза. Так будет лучше. Завтра он превратится в такое же воспоминание, как мои родители и брат с сестрой.
Я распахнула глаза, когда прохладная ладонь закрыла мне рот. Сон как рукой сняло. Свечи потухли, огонь тоже уже не горел. Вокруг царила такая темнота, что я не видела, чья это рука, но узнала уже знакомый запах Николая.
– Они идут, – шепнул он, и его губы коснулись моего уха.
У меня ускорилось сердцебиение, хотя я все еще ничего не слышала, кроме обыкновенных звуков ночи, проникающих сквозь тонкие стены. Лай собак, ранний торговец, который катил свою тележку по грязной улице, и кошачьи разборки. Николай убрал руку с моего рта, я села, и он обвил рукой мою талию. Я прильнула к нему и почувствовала твердые мышцы под мягкой тканью рубашки, а потом и мой слабый слух уловил предупреждающие крики. Такое ощущение, что они внезапно раздались со всех сторон. Хватка Николая на моем теле усилилась и показалась мне слишком привычной для того короткого времени, которое я его знала. Нельзя допустить, чтобы они схватили его, подвергли пыткам и убили. Он никому не причинил вреда.
– Они ходят из дома в дом, – прошептала я. – Здесь тебе некуда спрятаться.
– Все будет хорошо, – прошептал он, и я задалась вопросом, откуда у него такой оптимизм.
Хотя опасность приближалась с каждой секундой, я не могла не обратить внимание на то, что со мной творили его объятия. Я остро ощущала его близость. Мой пульс сходил с ума, а у него почти не участилось дыхание. Мужские пальцы рисовали круги у меня на спине, которые, наверное, должны были меня успокоить, но вызвали лишь желание забраться к нему на колени и уткнуться лицом в его шею. Я с трудом сдержала вздох, когда его ладонь скользнула под мои волосы и начала массировать напряженные мышцы. Мне еще никогда не было настолько приятно. Я опустила голову ему на плечо. Крики звучали все ближе и ближе, кто-то взывал о помощи. В те ночи, когда стража охотилась на стригоев, ведьм или виккан, часто арестовывали невинных людей. Только из-за чрезмерной бледности или потому, что завистливый сосед заявил, что они пользовались магией. Прямо за моей дверью происходило что-то чудовищное, и тем не менее я чувствовала себя в полной безопасности, как на необитаемом острове.
И поэтому так сильно вздрогнула, когда в дверь забарабанили.
– Открывайте, – проревел мужской голос. – Мы ищем ведьму и стригоя.
– Не показывай им, что тебе страшно, – прошептал Николай. – Помни, что ты мой рыцарь. – Он приподнял мой подбородок, и едва ощутимо, как прикосновение перышка, его губы скользнули по моим, зажигая огонь во всем теле. Потом он отошел. Вскоре после этого рядом с дверью вспыхнула свеча.