Так что рукописи править можно. А вот как сделать, чтобы глупые мысли в голову не лезли, а все больше умные? Или хотя бы оригинальные?
Многие богословы и мистики отводят человеческому уму незначительное место. Однако он существует, а Кант даже утвердил априорный характер логики, стало быть, определенная роль этим предметам предначертана.
Что касается ограниченности области применения ума, и особенно логики, — она торжественно провозглашается представителями поэзии в широком смысле ("лириками"). И действительно, пытаясь логически анализировать душевные состояния людей, мы часто вынуждены довольствоваться грубыми схемами, которые явно неадекватны.
Примечательно, однако, что подобная ситуация распространенна, в особенности если иметь в виду материальность мысли, то есть ее способность непосредственно воздействовать на феноменальный (наблюдаемый) мир. Характерно, что материалист Фрейд сформулировал аналогичный вывод в результате многолетнего изучения неврозов навязчивости. Он пишет, что навязчивая идея, находясь глубоко в подсознании, ведет себя так, как будто она существует реально. Совершенно естественно, что такая грубая сила, которая в состоянии изменять даже материальный мир, не может служить тонким инструментом исследования тайных состояний души, высшего религиозного познания и т. п.
С другой стороны, археологические раскопки ведутся сначала бульдозером, затем лопатой и только потом уже кисточками. Археолог, вооруженный только кисточкой, рискует не найти ничего. Автор позволит себе сравнить логику с бульдозером, ум — с лопатой, а трансцендентные интуиции — с кисточкой.
Разумеется, человек высокого духовного уровня может пользоваться исключительно интуицией. Однако автор полагает, что если такой человек захочет, то и обычный ум будет к его услугам; а может быть, он был "умным" в предыдущем воплощении, и теперь осваивает иные инструменты.
Так что если не надеяться на свое высокое духовное начало, то начинать изучение объекта лучше с формально-логической схемы, потом следует содержательный анализ, то есть выявление всех видимых связей и структур, а уж только потом стоит добиваться мистического ощущения единства данного объекта и искать в нем Бога.
Предположим теперь, что мы дошли до такой стадии изучения объекта, что различные мысли о нем стали нас навещать. Как к ним относиться? Первая стадия характеризуется безумной любовью к каждой из пришедших (после долгого ожидания и бесплодных усилий) мыслей. Так смотрит начинающий художник на свою первую картину. Указанное чувство (любовь) означает, что мы на верном пути, то есть духовно (в данном случае — умственно) растем, но вовсе не означает, что появившаяся мысль правильная и умная. Скорее всего, эта мысль не только глупая, но еще и чужая, когда-то давно в процессе обучения услышанная, затем забытая, а теперь всплывшая в голове. Убедившись в этом обстоятельстве, продолжаем размышлять, соотнося появляющиеся мысли с тем, что нам уже известно, и стараясь вычленить то новое, что в них содержится. Терпеливо дождавшись появления в самом деле оригинальной мысли (и сопутствующего мимолетного ощущения чистого счастья), мы пытаемся пристроить эту мысль в уже существующую систему наших представлений об объекте. При этом систему приходится перестраивать, менять систему связей и т. д. Получив новую систему представлений об объекте, полезно сравнить ее с предыдущей с двух точек зрения: какая модель адекватнее и какая более компактна, то есть больше соответствует бритве Оккама. При этом следует иметь в виду, что расширение модели допустимо лишь при одновременном значительном увеличении ее адекватности. И скорее всего придется перебрать много оригинальных мыслей, пока не появится что-то путное.
Написанное выше является примером того, как можно использовать ум при работе с откровениями (в форме приходящих мыслей). Несколько сложнее обстоит дело с откровениями морального, этического и мировоззренческого характера. Но и здесь общий принцип тот же: не следует считать, что первая мысль, первое откровение — истинны. Скорее всего наша интерпретация неточна. Думайте, сопоставляйте вопрос с ответом (откровением) и стремитесь найти такую интерпретацию откровения, которая в наибольшей степени увеличивает ощущение единства и гармонии мира.
Обычно понятие творчества относят к небольшому числу занятий человека, к так называемым творческим профессиям: писатель, художник, ученый и т. д. Во всех остальных занятиях предполагается в лучшем случае элемент творчества. Однако творчество есть не что иное, как высший вид проявления свободы воли, и в этом смысле свойственно человеку в любой ситуации выбора. Творчество есть постоянное занятие всех людей: все они живут, то есть, проявляя свободу воли, творят свою судьбу. Вся разница в том, сколь часто, как и по каким поводам производится выбор.
Жизнь человека в основном состоит из рутинных, многократно повторяющихся одинаковых процессов (чистка зубов, поездка на работу и т. п.). Человек, совершая такие рутинные действия, может даже не включать в них работу сознания, что, конечно, экономит ему умственные усилия. Однако в это время он не живет, а существует, подобно механизму. Жизнь как творчество происходит тогда, когда человек прокладывает новые пути: учится, выбирает.
Учиться и совершать выбор для человека трудно, неприятно и нередко ведет к стрессам. Это известно давно. Однако даже для того чтобы просто поддерживать существование, и учиться, и выбирать в какой-то мере необходимо. Можно, конечно, стремиться максимально свести свою жизнь к рутинным действиям. Это путь И. Обломова; для него, однако, требуется определенная материальная обеспеченность. И поскольку для нас этот путь недоступен, попытаемся разобраться в том, почему же выбирать так трудно и неприятно.
Неприятно потому, что трудно. Но не только поэтому. Неприятность заключается еще и в том, что человек ощущает ответственность за свой выбор и при этом неуверенность в нем. Каков же выход? Надо переложить тяжесть решения на других. Можно на близких, но лучше на Бога. Голос Бога звучит, как известно, в нашей душе, и мы прислушиваемся к внутренним голосам. Но увы! Их несколько, каждый взволнованно говорит что-то свое, а одного, того самого, спокойного, тихого и уверенного голоса, который скажет, как надо — не слышно. И ничего удивительного в этом нет. Не имея привычки внимательно слушать внутренние голоса, как же разобраться в их хоре, заставить замолчать громкие и лживые и услышать настоящий, голос Бога?
Если мы хотим научиться слышать голос Бога, мы можем научиться слышать его всегда, во всех ситуациях выбора (например, куда ехать в отпуск). Надо только помнить, что Бог воспринимает каждый наш выбор в рамках судьбы всего мира. Каждый наш поступок есть штрих в картине мира и соответственно увеличивает или уменьшает ее гармонию. А чтобы это понять, следует отойти от той детали общей картины, которую представляет собой данный эпизод нашей жизни, и взглянуть на картину в целом. Качество детали и штриха будет виднее.
Тут следует заметить, что логика утверждений "что было, то быльем поросло" и "добрые дела заглаживают дурные поступки" не соответствует действительности. Гармоничность мира следует понимать в динамике, а не в статике, то есть мир следует рассматривать как процесс, и не судить о нем по его конечному состоянию. Человек должен стремиться сделать тот максимум, на который он способен при данном духовном уровне; а его более низкие проявления ничем не могут быть заглажены и навсегда остаются пачкать картину мира.
Человек творит, когда он в ситуации выбора задает Богу вопрос, получает ответ, а затем осуществляет выбор. Качество творчества зависит от умения задать вопрос и интерпретировать ответ. Для того чтобы научиться этому, есть только один способ: постоянно этим заниматься. Это трудно, поскольку требует концентрации внимания, с одной стороны, и постоянной его перестройки, с другой. Если один и тот же вопрос задавать дважды, это уже не творчество. Правильная интерпретация ответов есть также занятие с подводными камнями. Во-первых, приходится постоянно менять свою систему представлений о мире и его отдельных фрагментах, что трудно ментально и тяжело морально, и, во-вторых, если речь заходит о проблемах нравственных, можно услышать такую истину о себе, вместить которую не всякому под силу… Однако необходимо — иначе прерывается связь и голос Бога умолкает.