А что, если это не послание и не орнамент, а всего-навсего следы времени? Быть может, люди одного из поколений, которые еще не додумались расчертить пустыню широкими полосами, решили для начала создать геометрические знаки-символы? А их соплеменники, жившие в более поздние времена, вздумали закрыть эти изящные знаки «взлетной полосой»? В таком случае получается, что позднейшие «строители полос» не питали особого уважения к знакам своих предков. Поэтому они частично и «накрыли» их полосой. Мне эта гипотеза представляется малоубедительной. Слава Богу, на плато Наска вполне достаточно пространства, чтобы расположить полосу в каком-нибудь другом месте. Так почему же все-таки полоса была проложена, насыпана и утрамбована поверхпричудливых геометрических линий? Неужели именно это место было настолько важным?
Впрочем, подобные рассуждения лишены смысла по иной причине: оказывается, в Наска существуют полосы, пролегающие поверхдругих полос. Неужели такое возможно?
А теперь — взгляните на снимок, сделанный, когда я пролетал над двумя полосами, проходящими не по плоской поверхности пустыни, а по вершине невысокого холма в районе Пальпы. Обе полосы начинаются практически в одной и той же точке, но затем расходятся под углом 45°. Здесь, совсем как на схеме аэродрома, передначалом полосы расположены девять узких линий, по виду весьма похожих на разметку местности. (Имейте в виду: средняя, более светлая линия не в счет, поскольку она, по всей вероятности, возникла совсем недавно, после того как здесь проехал какой-нибудь тяжелый грузовик.) Так вот, под правой полосой ясно просматривается более ранняя, гораздо более широкая и крупная по размерам полоса. По моим оценкам, нижняя полоса имеет ок. 80 м в ширину и не менее 1,3 км в длину. Итак, здесь одна полоса проложена поверх другой, причем более древняя имеет куда более внушительные размеры.
На следующем снимке эта полоса показана с несколько иной точки. Здесь все поменялось местами: новая, более светлая полоса проходит справа, а подней — древняя, более широкая. Поверхболее древней полосы расположен геометрический рисунок, который, в свою очередь, уходит подновую, более позднюю полосу. Итак, подобное расположение имеет следующую хронологию: древняя полоса — геометрический рисунок — новая полоса. Здесь можно с полным основанием говорить о том, что «эпоха строителей полос» охватывала весьма длительный период. Но какой именно? Археологи говорят о существовании некой культуры, которая появилась на арене истории ок. 500 г. н. э. Такая датировка базируется на находке деревянного колышка-клина, обнаруженного в груде камней. Радиоуглеродный анализ показал, что возраст колышка можно отнести к 525 г. н. э. С подобной датировкой я никак не могу согласиться. Одному только Небу известно, кто мог подбросить этот злополучный колышек в кучу камней в VI в. н.э, когда эти загадочные полосы уже давным-давно существовали.
Мария Райхе утверждает, что возраст этих линий и геоглифов, по-видимому, следует отодвинуть «на много веков» в глубь времен. Перуанские историки называют другую цифру — 4000 лет назад, заявляя, что именно тогда началось строительство древнейших полос. Установить их возраст более точно не представляется возможным. Отдельные датировки по разным объектам носят фрагментарный и противоречивый характер. Кто может дать гарантию, что тот костер, обгорелый колышек из которого послужил основой для датировки по радиоуглеродному методу, ненамного моложе этих загадочных полос? При таком множестве людей, работавших в пампе из года в год на протяжении многих веков, перемещая груды камней и создавая все новые и новые полосы и рисунки, эти места должны были бы прямо-таки кишеть древними кострищами. То же самое можно сказать и об остатках пищи и клочках одежды. Однако ничего подобного здесь не обнаружено. Создается впечатление, что индейцы, жившие и трудившиеся в пампе, попросту растворились в воздухе. Нигде никаких следов пышных надгробий и памятных знаков, воздвигнутых в честь верховных жрецов или великих геометров древности. Ни святилищ, ни храмов в память о князьях или вождях племени. Никаких надписей, запечатлевших историю легендарного народа, который увековечил память о себе на плато Наска. Итак, остается предположить, что этот лабиринт линий и есть послание, которое мы ищем.
Сколько же камней должны были переместить древние строители? Давайте прикинем: до нас дошло более 2000 линий, причем некоторые из них тянутся на три, пять, шесть, десять или даже двадцать километров. Кроме них есть еще трапецеидальные участки поверхности, ширина которых в наиболее широком месте достигает 80 м и которые затем плавно сужаются и через 3,6 км переходят в совсем узкие линии. Да еще — полосы-пистас шириной от 30 до 110 м и длиной ок. 1,4 км. И, наконец, сами геоглифы: сюжетные рисунки и спирали, общее число которых составляет более 100. Не забудем и о полосах поверхполос, как древних, так и более поздних.
При внимательном изучении литературы о плато Наска создается впечатление, что весь процесс этого грандиозного строительства представлял собой нечто вроде детской забавы, и прилежным индейцам нечего было делать, кроме как расчистить от камней плоскую поверхность пустынного плато. И в результате такой расчистки обнажился более светлый слой почвы. «Достаточно посильней наступить, чтобы под подошвой обнажился более светлый слой, который надолго сохранит оставленный человеком след». Что ж, не буду спорить. Почва в разных местах пампы в окрестностях Наска состоит из наносных пород, в которых часто встречаются вкрапления железосодержащей гальки, сланцев, известняка и пород вулканического происхождения. На протяжении многих тысячелетий камни на поверхности пустыни подвергались резким перепадам температур. В зимние ночи температура здесь опускается до 4 °C, а в летний зной достигает 40°. Зной и холода приводят к тому, что камни трескаются, превращаясь в щебень типа того, что применяется для засыпки железнодорожного полотна между шпалами. Кроме того, палящий зной вызывает сильное окисление мелких камней на поверхности. Именно благодаря этому они приобретают коричневатый оттенок. При растрескивании образуется каменная крошка, которая частично оседает в почву, а частично уносится ветром.
Такой геологический процесс оставляет подпочвенный слой практически незатронутым. И если удалить побуревшие в результате окисления камни, обнаружится более светлый нижний слой. Вероятно, таким путем и создавались все эти геоглифы. Достаточно было убрать камни с поверхности, чтобы под ними обнажился более светлый слой породы. Мне самому доводилось испытывать этот способ создания рисунков на практике. Иногда у меня и впрямь получалось, иногда — нет. Поверхность пустыни часто весьма твердая, так что выковырнуть из земли камень ударом каблука попросту невозможно. Не остается здесь и светлых следов от башмаков. С другой стороны, мы вынуждены признать, что всевозможные машины, грузовики и мотоциклы, еще с пятидесятых годов XX в. исколесившие пустыню вдоль и поперек, оставили на ее поверхности бесчисленное множество светлых борозд. Эти борозды наносят серьезный ущерб древним линиям маркировки, разрушая и искажая их. Однако, несмотря на подобное положение вещей, мне непонятно одно.
В наши дни нижний слой пород у геоглифов, полос и линий, можно сказать, ничуть не светлее, чем окружающий поверхностный слой. Они выглядят практически одинаково. Другое дело — фигуры и рисунки, контуры которых Мария Райхе и другие добровольцы на протяжении многих лет присыпали слоем мела или просто прометали метлами. Тем удивительнее, что с борта самолета на поверхности пустыни хорошо просматриваются даже самые мелкие детали огромных рисунков и композиций. Почему же это? Любой пеший турист, оказавшись в Наска, может подняться на металлическую вышку, построенную возле самого шоссе, и с ее обзорной площадки полюбоваться контурами пяти линий и одной широкой полосы. Между тем различия в цвете между колером поверхности и полос практически несущественны. Сегодня здесь нет и следа от прежнего светло-желтого колорита нижних слоев. Всякий раз, приезжая в Наска, я делаю все новые и новые снимки. И лишь в редких, можно сказать — исключительных случаях можно разглядеть полосы и линии, желтоватый тон которых чуть светлее окружающего фона. Поэтому у меня возник резонный вопрос: в чем же здесь дело? Почему все эти полосы, линии и геоглифы четко вырисовываются на красновато-коричневом фоне поверхности, если они усыпаны каменной пылью точно такого жекоричневого колера? Почему не только контуры полос, но и вся тоирдь полосчетко выделяется своим желтоватым тоном, словно они сплошь присыпаны гипсом, хотя, если смотреть с земли, их тон ничем не отличается от колера поверхности? Почему, ради всего святого, зигзагообразные линии шириной не более метра четко выделяются на фоне полос, причем — даже тогда, когда они расположены подполосами? Быть может, для них применялся какой-то другой материал? Или, может быть, полосы и линии первоначально были выполнены не из камней нижнего подпочвенного слоя, а из чего-то еще?