Через некоторое время, заинтересовавшись увиденным, наклоняясь и пытаясь сопоставить даты, он вдруг понял, что величина этих цифр составляет неприлично малую величину:
девять лет, четыре года, восемь лет и несколько (прописью) месяцев... Как так? Здесь что, одни дети?
Чувство чужого взгляда заставило оторваться от драмы расследования… Мы всегда чувствуем его.
На холме невдалеке стоял старик.
Что можно сказать с таким словарным запасом? Только «салам алейкум».
- Алейкум ассалам! – ответил старик и не спешил со следующими словами, разглядывая странника.
- Сафар, – крикнул он после некоторого взаимного молчания. Это значило «путешественник».
Старик чуть расслабился, потом произнёс некий вопрос и, поняв, что его не понимают, приглашающе махнул рукой… Отказываться было глупо. Они поднялись по склону…
За пригорком стояло несколько квадратных глинобитных строений, не обнесённых, однако, как здесь принято, высоким забором. Указав рукой в сторону кладбища, старик с улыбкой спросил что-то. «Немифахма» («не понимаю»), – ответил он. Усмехнувшись и махнув рукой, старый проговорил что-то, из чего странник понял «мехмун» (что значит «гость») и «чай» (что значит «чай»). Они подошли к одному из строений, он пригласил гостя сесть, скоро зашипел чайник и завязалась нехитрая беседа. Куда, откуда, имя, кем работаешь, куда направляешься – это более-менее он мог объяснить. Пространные комментарии старика вселяли спокойствие. Явно философствует... Гость выложил на скатерть и свою лепёшку, из вежливости пощипал хозяйской снеди. Старик периодически отходил куда-то, по возвращении нечто комментируя. В целом, это было неплохое общение, где отсутствие слов компенсировалось знаками рук. Единожды он осмелился даже поднять тему детского кладбища, но так и не понял объяснения, констатировав «немифахма», на что старый сделал такой знак указательным пальцем, что-то вроде «погоди, через пять сек объясню тебе по-нормальному». В общем, пора было прощаться – солнце спало, а холод в этих горах бывает мертвецкий. Он поёжился от одной мысли об этом… Да ещё ведь машину ловить...
Неспешность старика и периодический знак «погоди, не рвись» ясно давали понять, что они чего-то ждут. Ответ подоспел очень скоро.
На шоссе за холмом просигналила машина, кто-то крикнул нечто, и старик махнул рукой: «Пошли».
«Очень интересно… Местное гостеприимство?» – мелькнуло в голове. Он свернул оставшуюся половину лепёшки назад в рюкзак и, отказавшись от предложенного провианта, взял всё же одно яблоко, поблагодарив хозяина.
- Эй, шурави, сюда ходи, город нада машин! – кричал с асфальта улыбчивый пожилой водитель.
Попрощались.
Водитель, Ярдин, оказался сносно говорящим по-русски, так как был каким-то чиновником в 1980-х, во время советского присутствия. Взял достаточно умеренную цену за путь до Чарикара, хотя изначально предполагал, что везти надо в Кабул. Пообщавшись о том о сём, неплохо, очень познавательно, они провели время в пути, и в какой-то момент разговора Ярдин, наконец, сказал:
«Знаешь, старик просил меня объяснить тебе суть того, что он не смог объяснить тебе сам. Это действительно могилы, но не детей, а их могилы, там похоронены эти «хаджи». Ты только что побывал в пристанище суфиев, друг. Так вот, они ведут иной отсчёт своим годам. Длинный платок на их шее или в тюрбане, ты навряд ли это заметил, испещрён знаками. Это столбики, риски, просто палочки. Дело в том, что когда этот человек чувствует, что прожитый миг был для него счастливым, цельным, великим, незабываемым или познавательным, он просто рисует ещё одну палочку на своём платке, обычно обозначающую один час или закорючку за один целый день. Несколько линий – несколько часов или дней счастья. Очень просто. И вот когда этот старик умрёт, другие соберутся и будут складывать все эти его часы и дни. Эта сумма сложится в какие-то годы, и именно эту цифру набьют на камне. Ведь только это и есть наша настоящая жизнь».
Послесловие
Сборник «Знаки» Евгения Журавли – необычная книга. С одной стороны, рассказы легки, поучительны, светлы и хороши сами по себе. Но при этом, после прочтения они оставляют ощущение, что сказано что-то ещё. Будто бы за обычным повествованием скрывается ещё один, глубинный, слой смысла. Некое дополнительное измерение. И, кажется, так оно и есть. Это и составляет главную интригу книги.
Вглядевшись, мы обнаруживаем скрытые сюжеты, помещённые в текст. Так, рассказ «Говорящие камни» оказывается вовсе не о камнях, а обычная житейская история рассказа «На стоящих» - ни что иное, как осовремененное переложение жития святого Симеона Столпника. Но и эта христианская притча, помещённая в сегодняшний день, оказывается не такой уж однозначной. Кого мы считаем «нормальными», а кого нет? Что «правильно», а что «неправильно»? Сколько человеческого в человеке? На ком держится этот мир? Ожиданием новых пророков полон и текст рассказа «Люди Книги». В имени главного героя явно угадывается Архангел Михаил, посланный с заданием из некоего всемогущего Центра найти давно исчезнувших Людей Книги. Рассказ ставит вопрос пробуждения от спячки нас, когда-то наделённых Словом, но потерявших духовные ценности. Есть и другие примеры. Библейский язык «Открой глаза и смотри», евангельские цитаты в «Птахи» - книга Евгения Журавли полна христианских аллюзий. Это то, что увидит в этой книге христианин. А что увидит в ней мистик, учёный, философ?
Кажется, книга полна языков. Некоторые наименования явно намекают на двусмысленность, а каждый текст завершён символом, расширяющим поверхностное толкование – создавая, таким образом, ещё одну нить повествования. Математические, астрологические, фольклорные, буквы глаголицы и элементы Книги перемен. Ясно, что символы неслучайны и несут свою смысловую нагрузку. Но какую? Что хотел сказать автор? К сожалению, это не всегда понятно, автор скуп на подсказки. Но это и составляет тайну. Так, рассказ «Птахи» подытожен математическим графиком - изображением гиперболы. Что это? Внешнее сходство с птицей? Или сам текст является гиперболой? Гиперболой чего? Что не может избежать своей тени и превращается в нитку, мешая пройти в игольное ушко? Ответов может быть много. Вернее, каждый найдёт ответ сам. Может, в этом и состоит ценность книги – когда размышления читателя продолжаются и после прочтения? В любом случае, книга «Знаки» именно такова. Литература – это то, что делает нас иными. Неожиданные загадки порой заставляют вернуться к тексту, прочесть более внимательно философские притчи о судьбе и значении слов, которые ты произносишь, в жизни, в судьбе, не только своей, но и своего окружения. Евгений Журавли не поясняет замысел, принуждая читателя к собственным выводам, и более того, прямо посредством текста утверждает: «…словами Это не объяснить… Следовательно, если вы поняли, значит, поняли что-то другое». И: «…к самому главному слов не бывает». Таким образом, автор подталкивает читателя продолжить размышления и после того, как сказано последнее слово. Поиски Евгения в словесном определении чего-то, найденного или почувствованного, и выраженного в небольших сюжетах, вызывают интерес. Надеюсь, читатель уловит часть того, что хотел донести автор, не единожды глубоко перерабатывая тексты.
Книга «Знаки» оставляет светлое впечатление. К сожалению, сегодня часто приходится видеть, как талантливые авторы пытаются придать яркости своим текстам за счёт чего-то экзотичного, вызывающего, привлекающего внимание и иногда плохо пахнущего, что часто превращает их труды в словесное кривляние, далёкое от настоящей литературы, в духовный мусор, невыносимый для культурного человека с интеллектом. Я страшно не люблю в литературе и искусстве любые формы низости, ведь настоящие, то есть подлинно талантливые произведения – они вне этого, и надеюсь, что читатели всё ещё считают так же. Слава Богу, автор этой книги не оставил и намёка на пошлость или низость. Евгений Журавли экспериментирует, но не ценой потери смысла и собственного лица. Будем надеяться, что и в дальнейшем ему удастся удержаться в рамках наследия великой русской литературы, несущей в мир своё понимание духовности.
Книга имеет возрастной ценз «12+». И это неслучайно. При всей сложности понимания замысла автора, тексты просты и доступны для прочтения в том числе и подростками. Более того, многие рассказы имеют вполне понятный назидательный смысл. Распознать ложь, воспитывать, образовывать и исцелять души – не в этом ли миссия литературы?