- Не надо придумывать. Не нужны эти слова. Нет ни «побеждю», ни «победю», потому что неизвестно ещё – победишь ты или нет. Так уж в Россиюшке уложено – не загадывать победу. Бедово это.
- Мммм… Ясно… А почему тогда есть слово «победим»?
- Ну, так когда нас много – мы всегда победим, – усмехнулся дед. – Вместе – сила, известно ведь!
Дед в семье слыл чудаковатым. Сторонился людей и всё больше замыкался в себе. Трепетно относился к словам, сердился иногда ни с того ни с сего. Любил чистоту, но органический мусор раскидывал по палисаднику, а иногда и вовсе бросал за забор. С годами странновато стал произносить слова – медленно и веско, чётко выговаривая буквы и делая необычные ударения или акценты. Из-за этого его речь стала попахивать какой-то патриархальностью и даже язычеством. «В каком-то своём мире живёт… По ходу, параллельное гражданство себе на небесах оформил…» – шутил сын.
- Ну, так можно поплавать или нет? – переспросил Илья.
- Давай поплаваем. Так оно лучше.
- Спасиб, дедуль. Мама в жизни бы не разрешила.
- И тебя спаси Бог, внуче. Спаси и сохрани… А матерь… на то и матерь.
Матери возводят стену перед своими детьми, чтобы их защитить. На пользу ли это? Дед вспоминал сейчас и свою мать, и в общем, изрядно затушёванном уже калейдоскопе воспоминаний, она не потеряла ни остроты, ни яркости. Как наяву. Мать – первое существо для каждого человека и первое слово в любом языке… Всё ли они делают правильно? Нет. Но они делают всё, что могут. Мама – это свято.
- От меня и по лево, внуче. И далёко не плавай.
- Против течения что ль?
- По течению каждый может.
- Ну, ладно.
«Ладно – суть лад – порядок, устой, согласованность, равновесие», – думал себе дед. Почему согласие выражается этим словом? В противоречии мироустройству согласие не имеет веса? Или как согласие с законами мироустройства? Он глянул на потомка. Потомок, фыркая и хлопая по бокам, медленно входил в воду.
- Холодная?
- Нет, деда… Ты лезь и увидишь.
- Я и так вижу. Холодна.
- И что, не поплывёшь?
- Я и так уже плыву…
- Это где ты плывёшь? – оглянулся Илья.
- По веремени, внуче, по веремени.
Время в сознании деда неизбежно растягивалось в сакральное веремие – что-то таинственное, длинное и бесконечное. Похожее на тёмное течение этой небольшой реки, оно неспешно текло из ниоткуда и исчезало в непроглядной дали. «Вервие, веретено – всё это нить», – думал дед. Но веремие, в какой-то точке которого он ощущал и себя, это нечто большее… Течение, являющееся причиной, началом и концом, порядком и строем. Непостижимое и всеобъемлющее.
- Все реки текут, внуче. Все… – резюмировал свою мысль дед.
- И почему?
- Чтобы быть. Что не движется, то умирает.
- Всё, что не движется, умирает? И я умру, если не буду двигаться?
- Точно.
- А если я всегда буду двигаться, я никогда не умру?
- Всё останавливается рано или поздно, Илюш. И умирает.
- Но почему останавливается? Просто так?
- Просто так не бывает. На всё причина.
«Как иначе?» – думал дед. Причина – это «нечто при чине». А чин – это и есть порядок, лад, способ, закон. Любая причина – следствие закона мироздания. Она не бывает просто так.
- Дед, а сколько тебе лет?
- Много, не помню уж.
- А не умирать сложно?
- Не умирать легко. Жить сложно.
- Это почему?
- Потому что «сложно». Потому что сложить надо много всего, чтобы жизнь получилась. А если не слаживать, то не полная она, больная жизнь.
- Это когда болеешь?
- Нет. И да.
- Когда бедный?
- Не так. Бедный – это просто когда беда в самом человеке. От малого ума или ещё как… Но и бедам всегда есть причина. А не когда денег нет. Бедными и с деньгами бывают.
Бедный при деньгах. Одинокий в людях… Омут воспоминаний затягивал старика. Он вспоминал себя. Успех, к которому стремился. Что это? Успех – в русском языке само это слово означает «то, что произошло поспешно». Удача – «то, что даётся». Где здесь был он сам? Но казалось, что во всём – личная заслуга. Поэтому пришла гордость. Не зря предки назвали её этим словом: «отгородиться», «ограда», «городить» – всё это слова того же значения. Гордость возводит вокруг себя стены и начинает не замечать окружающих. Поэтому за гордостью всегда приходит одиночество – состояние, сложенное в нашем языке из слов «один» и «очи». В этом пустом одиночестве, когда человек среди собственных мыслей силится объяснить возникшую неполноценность, душу его неизбежно наполняет разочарование – буквально «разрыв чар», владевших впечатлительной душой. И вот тогда это становится «невыносимым» – то есть «тем, что невозможно вынести». Из души. Никогда.
- Дед, а я стану богатым?
- Господи спаси, ты и так богат, Илюш…
- Это как так, дед? У нас богатство есть?
- Есть у тебя лично. Да ещё прибавится, если не растеряешь. Вдумайся, богатство – это что Бог даёт. Только не замечаешь ты его пока. Проживёшь жизнь, поймёшь.
Какое ему богатство? Исковеркали суть всего. Думают – деньги! Достаток – это, может, и деньги, но и то лишь столько, сколько «достаточно». Но не «богатство». Деньги точно не от Бога. Никогда не было ещё ни с кем такого, чтоб деньги счастье несли. И будет ведь стремиться, добиваться… А что такое стремление? Быстрота, стрела, стремительна – всё это одно слово. А быстрота редко устойчива. «Стремнина» ведь, пропасть. А добиваться – это и вовсе бить нечто и добивать. Никак, саму жизнь… Вот жизнь нас потом и судит. А мы жалуемся на судьбу. Судьба – это и есть суд. Суд самой жизни. Потому этим словом и названа.
- Представь, Илюш, то есть «поставь перед собой навсегда», что есть Великий суд. Не тот, который в Писаниях сказан, а прямо сейчас происходит. И вот все твои слова и поступки судья взвешивает… Имя судьи, как есть – «судьба». И вот как ты поступаешь – так тебе и откликнется. Ложь – в дрожь. Страх – в прах. Совесть – добрая весть. Честный – чистая честь. И будет тебе и богатство, и честь, и радость.
Внук уже не слышал деда. Взбивая воду, он всеми мыслями был там – на будущих соревнованиях и в будущей взрослой жизни, чуть ли не знаменитый пловец, готовый броситься и спасти или выполнить особо важное задание… «Река времени всегда шепчет нам о будущем. Но нам трудно услышать её. Может, потому, что избегаем тишины…
«Не лги ни себе, ни миру. Не разбрасывай слова, а храни их. Нет их лишних, пригодятся. Думай над всем, что делаешь. Всегда спрашивай «почему» и «что», – как молитву, медленно проговаривал дед.
«Нет лжи и нет вины – наступит свобода», – размышлял он. «Свобода» суть два слова – «своё» и «бда», то есть «бытие, бдение, пребывание». То есть это пребывание в чём-то своём, а не чужом. Получается, либо принимаешь закон и делаешь своим, либо свой чин создаёшь, который не противу речи лада мира… Будь, Илюша. Дорога свобода, да ценна.
Не так уж всё мудрено. Не такие уж они непонятные – чин, лад и мiр. Из года в год род людской размышляет и открывает этот закон. Всё, что несёт веремие, – неизменно. Находят люди новое – выражают его словами, складывая новое понятие из существующих, а если не находят слов, то называют так, как чувствуют… В том и мудрость вся. Всё объяснено давно. Кто не додумал ещё – у того мало слов в языке, кто понял – у того язык тяжелее. Только стали забывать смысл того, что говорим… От этого и разлад.
- Деда, деда… – тряс его за шею Илюха. – Ты заснул что ли?!
Очнувшись от своих грёз, дед опознал перед собой широко раскрытые глаза внука, увидел их тревогу и возбуждение, ощутил холод мокрых ладошек, сжимающих его шею.
- Деда, я подумал, что ты устал двигаться и умер!
- Не бойся так за деда, внуче. Когда дед перестанет двигаться и умрёт, он всё равно останется.
- А где ты останешься? Я хочу к тебе приходить.
- Тебе не нужно будет никуда приходить. Я останусь в тебе…
Солнце светило всё так же, ласточки живыми пулями взлетали над речкой и бросались вниз, а вода безмолвно текла… Обняв за спину мокрого внука, грея его своим теплом и чувствуя биение маленького сердца, на песчаном берегу сидел старик. В русском языке слово «счастье» образовано из двух слов и обозначает «соединение с чем-то большим, частью чего являешься».
И так оно и было.
РУБЦЫ
Звук ударов далеко разносился в упругом холодном воздухе. Светло-жёлтые щепы, словно буквы, осыпались на коричневую поверхность слежалой осенней листвы. Едва уловимый запах свежей древесины чуть пьянил. Сашка второй день рубил этот высокий ясень.