Пока в один прекрасный день не появился штабс-капитан. Был он навеселе и все время цеплялся за штакетник. Корчил рожи и вообще был решительно не похож на лощеного офицера. По мере приближения стало ясно, что Игорь Николаевич помирает со смеху. Он то и дело облокачивался на очередной забор и принимался безудержно хохотать. Потом немного успокаивался, утирал красное лицо и делал несколько шагов. После чего цикл повторялся. Яшина бригада как раз чаевничала во дворе, поэтому за эволюциями штабс-капитана наблюдали с интересом и нетерпением. Наконец господин Коромин добрался до стола и хихикая приземлился на свободное место. Получил в руки чашку с чаем и совсем было собрался отпить из нее, но посмотрел на недоуменное лицо Якова Моисеевича и задергался в очередном пароксизме. Чашка полетела на землю и только чудом не разбилась. Наконец штабс-капитан успокоился настолько, что его речь стала членораздельной.
– Вы уникум Яков Моисеевич! – Несколько театрально воскликнул гость, – и вы даже не осознаете насколько!
– Да что случилось-то в конце концов? – Пелагее Макаровне надоел этот цирк и она смотрела весьма неодобрительно.
– Случилось? – Офицер сумел все-таки отпить из чашки, вновь заваренного ему чая. – Наш лекарь прекратил войну.
– Что?! – Раздался нестройный хор.
– Надо отдать должное противнику. Сбор информации у них поставлен превосходно. – Успокоившийся штабс-капитан говорил теперь спокойно и рассудительно. – Уж не знаю где именно сидели наблюдатели, но территорию полка они просматривали насквозь. Яков Моисеевич, припомните, что именно вы сказали, когда погрозили кулаком в небо? Вспоминайте, вспоминайте. Вы вернулись в госпиталь, увидели воронки, месиво из ткани и коек и…
– Да я уже и не помню… – Яша задумался, – ну да, я разозлился, что снова остался без книг и тфилина. Погрозил кулаком и сказал, сказал… Точно! Вспомнил! "Что бы ты провалился!" Я еще удивился, что сила просела, будто я поработал с несколькими больными.
– Вот именно! – Штабс-капитан поднял палец, – и он провалился.
– Кто!?
– Начальник германской артиллерии. Он как раз докладывал об успешной стрельбе и под ним лопнула половая доска. Сейчас отлеживается в больнице. Сломана нога, несколько ребер и челюсть.
– А челюсть-то как пострадала? – Пелагея Макаровна была в недоумении.
– Ну насколько я понял, провалился он левой ногой. Причем настолько стремительно, что врезался своими зубами в свое же правое колено. Смех смехом, но Германия запросила мира…
– Так вот значит как "ремез" работает. – Яша вскочил и принялся расхаживать по двору бормоча и размахивая руками. – А я-то думал, что только через паутинки можно. А оно вон оно как выходит-то! Это надо обдумать. Получается…
– Так почему все-таки Германия запросила мира? – Пелагея Макаровна продолжала давить на штабс-капитана.
– Ну как? Они сопоставили факты. По их логике выходило, что наш мажик освоил персональные проклятия. – Игорь Николаевич просто лучился от радости, – отсюда вопрос, кому следующему погрозит кулаком Яков Моисеевич?
– Какие еще проклятия? – Яша подошел к столу и смотрел с полнейшим недоумением, – это вовсе не так работает.
– Но они-то этого не знают. И я надеюсь и не узнают, – штабс-капитан снова начал хихикать. – А поскольку мира запросили они, то наши собираются выдоить их по максимуму. Так что войне конец. Все-таки одно дело посылать на убой бессловесный скот. И другое, ждать когда у тебя под ногами разверзнется пропасть. Я-то догадывался, что у нашего мажика все вышло случайно, но зачем разочаровывать больших шишек. Так что Яков Моисеевич, умоляю, никаких этих ваших объяснений и оправданий. Все что произошло, исключительно вами задумано и реализовано. А еще лучше, не говорите ничего. Просто кивайте с умным видом и мычите что-нибудь нечленораздельное. Очень нас всех обяжете. Пелагея Макаровна, я могу рассчитывать на ваше содействие?
– Не волнуйтесь Игорь Николаевич. Все будет в лучшем виде.