– А что такого? – Лавочник смотрел непонимающе.
– А ты получше посмотри. Ты одежду его видел? Он же костюм с бар-мицвы донашивает. Два с лишним года уже как. Рукава вон у локтей кончаются, брюки чуть ниже колен и башмаки веревочкой перевязаны. А люди знаешь что говорят? Доинзон на сиротском горбу в рай едет. Дом забрал за долги, за работу не платит, не одевает и даже уголок для жилья ему не нашел. Парень в ешиве с пыльными книгами ночует. Что скажешь Лазарь? Это по совести? По Торе?
Лавочник стоял как оплеванный. Под кипой багровела потная лысина. Он поднял красное, потное лицо.
– Прости ребе. Не подумал я…
– Ну а ты юнош, что скажешь? – Раввин смотрел на Яшу выжидающе.
– Да я не в обиде, – парень махнул рукой, – летом все равно в армию идти. Мне бы тфилин…
Тфилин выдал раввин. Старый, из запасника синагоги. Кожа на "батим" потрескалась, краска кое где облупилась. Пришлось подшивать и подкрашивать. Но свитки внутри были целые и ремни тоже сохранились неплохо. Немножко обмял их с растительным маслом, протер. О это неземное чувство, когда "бат" лег на лоб, на линию роста волос, подтянулся узел на затылке и черные ленты заструились по правому плечу. Затем пустил второй ремень через "маабарта" второй коробочки, пристроил ее на левом плече, напротив сердца, в семь витков опутал руку и в три средний палец. Накинул талит, а губы шептали сами. "Да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоём… И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими". Яша чувствовал как вливается в него неземная сила, заполняет каждую клеточку тела, смывает сомнения и изгоняет страх. Он был готов.
Выехали рано утром в коляске урядника. Пегая лошадка бодро тащила их по белорусской хляби. Яша с любопытством смотрел по сторонам. За свою жизнь он практически не покидал родного местечка и сейчас ему все было в новинку. Урядник кривился на каждом ухабе. На его боку, под шинелью пульсировал красным знак "каф", "боль". Яше было жалко немолодого кряжистого дядьку, но как к нему подступиться он не знал. Поэтому помалкивал, да поглядывал с сочувствием. Развязка наступила вечером, в придорожном трактире. Половой шустро заполнил стол мисками и тарелками и убежал. Урядник сидел красный и потный, прижимал локоть к боку, дышал тяжело, со свистом. Боль резала грудную клетку, стегала по ребрам, стискивала сердце. Приступ сегодня был необычно сильный и затяжной. Неожиданно прохладная ладонь легла ему на лоб, другая ловко расстегнула крючки на горле и скользнула к телу. Легла прямо на источник боли. Сердце сдавило раз, еще и вдруг толчками боль начала уходить. Некоторое время служивый сидел, наслаждаясь покоем. Потом встрепенулся и посмотрел на новобранца. Тот жадно пил квас и утирал рушником красное лицо, все в бисеринках пота.
– Так ты значит мажик, – голос звучал хрипло и урядник тоже отпил кваса, – а что раньше не сказал?
– А кто это мажик? – Яша наворачивал постные щи так, что только ложка мелькала.
– Вот оно что, – мужчина задумался, – а лечил кого ранее?
– Нет, – парень смущенно покраснел, – боялся. А увидел, как вы мучаетесь и не выдержал…
– Так что скажешь мажик, вернется хворь моя?
– Не должна бы, я все забрал, да растворял долго, потратился вон – молодой лекарь придвинул к себе карасей в сметане. – А только все одно, вам бы, выше благородие к доктору сходить, проверится. Вы уж не обессудьте, но у меня вы первый пациент…
– Ты вот что, кончай меня благородием величать. На людях-то понятно, а наедине зови дядька Трофим. – Мужчина осторожно отщипнул кусок хлеба, прожевал прислушиваясь к ощущениям и тоже взялся за щи. – Подумать надо, как теперь с тобой поступить.
Некоторое время оба сосредоточенно питались. Первым насытился Яков. Отодвинулся от стола, утер лицо и блаженно расслабился. Дядька Трофим тем временем доел щи, посмотрел на кашу с мясом, прислушался к своим ощущениям и решил погодить пока. Он все ждал подспудно возвращения боли, а на полный желудок приступы проходили гораздо болезненнее.
– Так-то я тебя должен был на сборный пункт доставить, в Молодечно. Но сейчас мыслю не место тебе там. По хорошему бы тебя в Мажеское училище бы отправить, но там у меня концов нет. – Урядник тоже промокнул, мокрое после горячих щей лицо, – а лекарем хотел бы стать?
– Очень, – немного невпопад ответил Яша и засмущался, – а можно?
– Вполне. Тогда так, завтра заедем в Молодечно, я тебе выправлю документы и отвезу в Минск, в школу войсковых лекарей. Там-то у меня связи есть. – Служивый повеселел, – думается мне ты им лишним не будешь. Так и порешим.