Отец быстро сдался. Потом Аня начала говорить, мол, какой в этом всём смысл. Но для Лены смысл был. Она не верила, что это трагическая случайность. Так не бывает. Не с Женей. Не с её младшим братом. Он ведь только женился, нашел работу на «железке» в Москве. Собирался детей заводить.
Но потом и она устала стучать в заваренные наглухо двери. Поэтому своё Постановление ублюдок Жуков закончил так:
Учитывая, что срок предварительной проверки по сообщению истек, до настоящего времени не произведена автотехническая экспертиза, следствие не располагает возможностью возбудить уголовное дело по данному факту.
…
Отказать в возбуждении уголовного дела в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 264 УК РФ, по основаниям п. 2 части первой ст. 24, ст.ст. 144, 145 и 148 УПК РФ.
Она не отказалась от борьбы, просто сил не осталось. Ведь это невозможно в одиночку — бороться с целым миром. Лена плакала каждую ночь, считая, что предала Женю, прекратив попытки чего-то добиться. А он снился ей, успокаивал.
Если бы она только знала, что на самом деле произошло той проклятой ночью! Но она не знала, потому что не смотрела вокруг. Не видела знаков. Но нашёлся тот, кто видел.
Глава 1
— Женька, стой! — закричала Лена.
Её трехлетний брат, не обращая на сестру ни малейшего внимания, мчался вниз по склону, к железной дороге.
«И как такой маленький ребёнок может так быстро бегать?» — всерьёз подумала Лена. Она с рыком бросилась за Женей.
Ей было всего шесть, но в отсутствие родителей (то есть целый день, день за днём) на плечи девочки ложился весь их сельский быт. С домом, огородом и живностью. С младшим братом. Отчего порой в её детском мозгу мелькали странные мысли, которых она, к счастью, не помнила, повзрослев.
Но сейчас Лена слышала приближение поезда, а её брат бежал ему наперерез. Она уже представила, как будет лупить его за этот взбрык. И плевать, что отец запрещает. У него Женька всегда любимчик, сам он его пальцем ни разу не тронул. Что, кстати, обидно. Очень-очень обидно!
Лена перехватила Женьку метров за пять до насыпи. И тут же, оглушительно завыв, по «железке» понёсся товарняк. Девочка с младшим братом на руках отбежала подальше, поставила его на землю. Её лицо исказила по-детски искренняя беспримесная злоба. Она уже отвела руку для удара, но увидела его глаза.
В синих глазах Жени стояли слёзы. Испуг длился меньше удара возбуждённого детского сердца, и его место тут же заняло восхищение. Поезд грохотал как адская колесница, Лена прикинула, что в нём вагонов пятьдесят, не меньше. А Женька смотрел на него во все глаза. Смотрел и улыбался.
— Поезд, — серьёзно сказал он товарняку вслед. Перевёл взгляд на сестру и улыбнулся ещё шире. — Поезд!
Возможно, этот самый момент определил его судьбу. Потому что с тех пор он точно знал, кем станет. А Лена тогда расхотела его лупить. Вместо этого взяла брата за руку и повела домой, щурясь под летним солнцем и пытаясь понять, как могут эти железные чудовища кому-то нравиться.
Но потом грохот вернулся. Почему-то теперь он доносился не со стороны «железки», а отовсюду сразу. Солнце померкло. Нет, не скрылось за тучами, а почернело, и свет его стал обжигать как кислота. Мир вокруг будто скомкался, начал зудеть.
Лена крепче сжала руку Женьки, но та выскользнула, словно измазанная расплавленным воском. Девочка в ужасе посмотрела себе под ноги — там разверзлась шевелящаяся чернота и Женька тонул в ней. Она упала на колени и протянула к нему руки, но её пальцы наткнулись на твердую гладкую поверхность.
Лена — уже не девочка, а двадцатисемилетняя женщина — закричала и ударила кулаками по невидимой преграде. Сквозь пустоту разбежались трещины. Она ударила снова, чувствуя, как что-то ломается в запястьях. Но боль не имела значения. Ударив в третий раз, Лена поняла, что преграда поддаётся, и тут она поймала взгляд Жени. Он тоже больше не был мальчишкой. На Лену смотрел взрослый мужчина, всего на три года младше неё.
Он перестал барахтаться в невесомой темноте. Его глаза подернулись белёсой пеленой, тело расслабилось. Женя уходил в черноту и лишь покачал головой напоследок. Её брат перестал бороться, он сдался, как сдалась она.
— Нет! — Лена снова ударила переломанными руками, только теперь осознав, что никакого грохота вокруг не было. Был лишь её собственный голос, исступленный крик, перешедший в глубоко звериное рычание. Будто, глядя в бездну, утянувшую её брата, Лена что-то пробудила в себе. Какую-то тьму, о которой знала с детства, но однажды сумела забыть.