А еще на его выбор совершенно определенно повлиял мой внешний вид. Он сразу упомянул, что коллектив в большинстве своем мужской. И внимательно оглядел меня всю — от кончиков массивных черных кроссовок до гладко прилизанной макушки. Очевидно, ему понравились мои свободные джинсы с высокой посадкой, широкий короткий джемпер с водолазкой под ним, отсутствие макияжа и большие очки в массивной оправе. И тут я его очень хорошо понимала — конструкторское бюро должно работать, а не крутить амуры. А судя по его довольному взгляду, я в этом плане никакой опасности для рабочего процесса не представляла.
Я не прятала под свободной одеждой крайне соблазнительные формы — просто ценила удобство, а еще нуждалась в спокойствии, которого мне так долго не хватало дома. А одеваясь максимально удобно и просто, еще и создавала вокруг себя зону личного психологического комфорта — девочки с самого начала не воспринимали меня, как соперницу, а ребята всерьез не рассматривали, как объект интереса. И пускай в институт приходят в первую очередь за знаниями, но личные отношения во время учебы тоже имели место — и влюблялись у нас, и девчачьи интриги плелись, и соперничество было нешуточное, и драмы, и слезы, и даже свадьбы. А у меня почти со всеми установились если и не дружеские, то точно — ровные приятельские отношения, далекие от потрясений и переживаний.
Я добилась того, в чем на тот момент нуждалась особенно остро — спокойствия. И нашла его не только в бесконфликтном общении со сверстниками, но и в предмете изучения, не подразумевающем общения, а только упорядоченное взаимодействие. У меня были хорошие отношения с преподавателями и почти дружба с куратором — замечательной женщиной по имени Роза.
И добилась я этого являя образ человека, прибывшего в учебное заведение исключительно за знаниями, и всего лишь вжившись в небрежный и очень удобный образ шаляй-валяя, как говорила бабушка. Изо всей этой атрибутики, создающей нужное впечатление, мне самой не нравились только очки. И то только в эстетическом плане, в остальном же они были идеальны — не оставляли вмятин на переносице и не давили на виски, потому что оправа была сделана из суперлегкого пластика. И оптика, само собой, тоже была подобрана грамотно.
В общем, по окончанию учебы меня уже ждала эта работа. И я с радостью согласилась на нее, в основном еще и потому, что жить и работать мне пришлось бы в родном городе, где жила бабушка, а в пригороде находился наш дом.
Глава 4
Под вечер меня навещает Стас, как и обещал. Проходит к моей кровати и кладет на тумбочку большой апельсин, который смотрится на ровной темной поверхности ярко и одиноко. Посетитель садится на стул, а сам смотрит на Ивана, который так же внимательно изучает его.
— Ну и что там они высмотрели — не знаешь? — не выдерживаю я.
— А-а… нет, не знаю, — переводит он взгляд на меня, — твой регистратор забрали, мой тоже, я рассказал им все, что видел, а видел я не так и много — мужика в шлеме и на мотоцикле. Все черное.
— Извини за регистратор, — чувствую я себя виноватой.
— Да ладно. Вернут же потом. Ты сама как?
— Сама нормально, — вздыхаю я. Говорить с ним легко: — Сделали укол и сейчас ничего не болит. Пока не шевелюсь, само собой.
— Извини…, я не досмотрел тогда — стекло это, — смотрит он с сожалением на мое бедро, прикрытое одеялом. Даже под ним угадывается повязка.
— Ничего страшного, понятно, что ты очень спешил. Врач сказал, что если шрам и останется, то почти незаметный. Я… стараюсь не думать о том, что могло случиться — жутко, просто гоню мысли, — зачем-то делюсь я своими ощущениями.
— Нормально, — отмахивается он от моих слов, — если вникать на самом деле, то оно тебе нужно? Я тоже стараюсь не думать. Катя, я тут вспомнил…, нервничал тогда, а когда я стрессую, то обычно несу всякую ересь, так что ты не обижайся, ладно?
— Да брось… — понятно, что он говорил тогда на эмоциях, а козой я и сама себя чувствую — зачем было опять уходить от столкновения? Да давить его надо было! Но это сейчас я такая умная, а тогда действовала чисто по-женски. На это, скорее всего, и рассчитывали, руководствуясь предыдущим опытом.
— Я что хотел сказать? — кивает Стас, — если следователь докопается до сути, то тебе, скорее всего…
— А разве расследуют? — удивляюсь я, — приехали же только гаишники?
— Нет, потом еще народ подтянулся, ты ж заявила. Так вот: если заведут дело о покушении и дойдет до следствия и суда, то мало ли? Вдруг тебе нужна будет консультация? У меня жена работает в адвокатуре, звони если что. Я оставлю тебе ее визитку, она сама предложила, так что не стесняйся, ладно?