— Ты уверена?
Она кивает, рисуя линии на взбитых сливках поверх блинов.
— Каким образом? На самом деле или интуитивно?
— Покажи ему свой мобильный, Руа.
— Так ты знаешь, кто это? Ты же мне сказала…
— Покажи ему, пожалуйста.
— Эфир через две минуты! — раздается из громкоговорителя.
Я достаю телефон, бросив взгляд на Светлану за соседним столиком. Она не сводит с нас глаз, перешептываясь с каким-то доходягой — должно быть, это режиссер, судя по тому как липнут к нему девочки.
— Это она? — спрашиваю я Талью, показывая на нее глазами.
Она щурится, смотрит, куда я показываю, и, пожимая плечами, отвергает мое предположение. Я ввожу пин-код, нахожу в меню «сообщения» и показываю старику три строчки на кириллице.
— Невероятно, — бормочет он.
— А что это значит?
Он обращает ко мне свой взгляд, в котором читается восхищение, и отвечает мне вопросом:
— С вами такое уже бывало?
— Что?
— Вы получали подобные сообщения?
— Знакомых украинок у меня еще не было.
Он молча поворачивается к Талье. Видно, что он в замешательстве. Она опускает глаза.
— Добрый вечер и добро пожаловать на прямую трансляцию пятой церемонии вручения премии «Триумф секса» на канале XXL!
Вслед за барабанным боем раздаются аплодисменты. На сцену, танцуя, выходит группа девочек со статуэтками в руках и окружает ведущего. Я забираю телефон, выключаю его и опускаю в карман: меня начинает раздражать вся эта таинственность.
— В этот незабываемый и волнующий вечер все представители порноиндустрии, которую еще вчера не признавали и поносили, чествуют таланты, с блеском демонстрирующие крепкое здоровье, все возрастающее влияние на общество, в котором, к счастью, рушатся последние табу, а главное — и это как никогда важно в наше трудное время — то, что мечты сбываются. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, для вручения награды победителю в номинации «Лучший дебют» среди мужчин…
Я резко прекращаю жевать — в свете прожектора оказывается наш стол. Талья внимательно смотрит на сцену, духовник на свою семгу.
— …я приглашаю, дамы и господа, не буду вас больше томить, прошу вас достойно поприветствовать, я приглашаю на сцену победительницу прошлого года в той же номинации среди женщин Талью Стов!
Она встает под вялые выкрики «браво», плавно покачиваясь и улыбаясь, уверенно идет к сцене, и ее усыпанное блестками платье русалки переливается тысячью огней. Я пользуюсь моментом, пока стул между нами свободен, и наклоняюсь к священнику:
— Кто отправил мне сообщение, монсеньор?
Он пристально смотрит на меня, такое впечатление, что он ищет ответ в моих глазах.
— Зовите меня Николя. Или отец Мико, так меня называли, когда я занимался киноклубом. Талье нравится величать меня «монсеньор», но я не епископ, слава богу. Все, что я сделал, — поставил пьесу Кароля Войтылы в Кретейе в 1978 году, как раз перед тем, как он стал папой, за это Ватикан по выходе на пенсию наградил меня почетным титулом «прелат Его Святейшества», но в нем смысла не больше чем в тех премиях, которые раздают сегодня вечером. Впрочем, пьеса была довольно интересная, юношеское произведение, смешное и доброе. Рекомендую.
Талья через всю сцену направляется к ведущему, тот протягивает ей конверт и отступает к занавесу. У микрофона она начинает медленно распечатывать его, тянет время, чтобы зрители поволновались, а фотографы удачней взяли ее в кадр.
Отец Николя ни с того ни с сего спрашивает меня, как я представляю себе жизнь после смерти. Я отвечаю, что у меня полно проблем с жизнью до:не все сразу. Если по ту сторону ничего нет, стоит ли забивать себе этим голову, а если есть, там и поглядим.
— Почему вы меня об этом спрашиваете?
— Душа продолжает осознавать себя, сохраняет характер и желание общаться: это было доказано еще в 1959 году, когда Фридрих Юргенсон сделал свои первые записи. Как только появляются новые технические средства: магнитофон, видео, компьютер — дух использует их, чтобы проявить себя.
— Приз достается Реми Казелю за фильм «Анал в весеннем лесу»!
— Что вы хотите мне этим сказать, отец? Что мертвец написал мне на мобильный?
— Нет. Это-то меня и волнует.
Я смотрю, как он доедает семгу, в задумчивости захватывая вилкой маленькие кусочки.
— Спасибо, — лепечет победитель, поднявшийся на сцену, — я очень волнуюсь. Правда. Спасибо всем, кто поверил в меня. Благодаря вам я сегодня здесь и могу сказать вам «спасибо».
Пока он говорит, свет в зале постепенно гаснет, и на экране возникают кадры из фильма, в котором его у дерева по очереди имеют лесник и дровосек.
— Отдельное спасибо я хочу сказать Бенуа, который знает, что я на него не сержусь. От всего сердца благодарю Пино Коладо, который предложил мне эту роль в тот момент, когда, ну в общем, в моей жизни ничего не ладилось и в голове был полный кавардак. Также выражаю огромную благодарность всей съемочной группе и посвящаю эту награду моей маме. Спасибо.
Он уходит со сцены, унося с собой трофей, под крики браво, заглушающие птичий гомон в лесу, где его пользует дровосек. Зажигается свет, поднимается экран, и Талья возвращается на место.
— Все нормально, ты держишься? — улыбается она мне.
— Я еще ничего ему не сказал, — уточняет прелат Его Святейшества. — Думаю, тебе стоит подготовить его получше.
Она говорит «Хорошо» и показывает знаком официанту, что ее фужер пуст. Пока у нас забирают тарелки, играет оркестр. Я молчу, не желая выказывать нетерпения или любопытства, плевать мне, мертвый или живой хакер взломал мой мобильный, — мне хочется одного, чтобы Талья «подготовила меня получше», потому что воспоминания о музее Родена мне уже маловато, да и ее ножка под столом никак не реагирует на то, что я слегка к ней прижимаюсь.
Под баранью ногу с хрустящей корочкой ведущий вручает несколько менее значительных премий: за декорации и костюмы, лучшему осветителю и продюсеру года. Фанфары трубят военный марш, нагнетая напряжение. Священник протягивает руку и похлопывает Талью по запястью, в ответ та слегка морщится и стискивает зубы. Я спрашиваю, как они познакомились. Они настороженно переглядываются, словно над этим вопросом стоит подумать.
— Через бабушку.
— А сейчас настал момент, которого ждут все собравшиеся: для вручения награды в номинации «Лучшая актриса» я приглашаю актера, чьи размеры и способ их применения навсегда войдут в историю хард-порно, человека, который с честью представляет Францию во всем мире: Максимо Новалес!
Гром аплодисментов приветствует чемпиона, который подбегает к сцене и, одним махом преодолевая три ступеньки, появляется в лучах прожекторов: его руки победно взмывают вверх, грудь колесом — он замирает с плотоядной улыбкой, держась так до тех пор, пока публика не начинает вставать. И только тогда он кланяется, приложив руку к груди. Судя по шушуканью, удрученным выражениям лиц и ехидным улыбкам, сопровождающим всеобщую овацию, все в курсе того, что с ним произошло, и заранее воздают ему заслуженные посмертные почести.
Максимо, как заправский волшебник, тут же утихомиривает зал, берет конверт, открывает его, проводит языком по губам и шепчет в микрофон своим красивым низким голосом с хрипотцой:
— Итак, наши номинанточки: Канди Барсак, Изис де Сэз, Ноеми, Эстель Фюри, Талья Стов и Ли-Лин-Шан.
Я поворачиваюсь к Талье, та, нисколько не волнуясь, кладет салфетку на стол, освобождает свою ногу из-под моей, надевает туфлю. Ее лицо в череде других появляется на экране в прямом эфире. Она демонстрирует очаровательную улыбку скромницы, которая не строит иллюзий, но я чувствую, как под скатертью напряжены ее ноги, мышцы готовы к действию, она вот-вот встанет.
— И побеждает… — тянет без пяти минут покойник, и его многоточие эхом разносится по всему залу.
Он бросает короткий взгляд на содержимое второго конверта и выдыхает неожиданно ровным голосом: