-- А это -- икебана,-- пояснила Наталья Сергеевна.-- У японцев научились составлять, казалось бы, несоединимое. У нас, на Сахалине, прямо все помешались на этой икебане, скоро японцы завидовать начнут. Вот погодите, мы с вами еще сад камней во дворе разобьем, а в доме заведем редкие карликовые деревья. Если вы, конечно, не возражаете, Акрам Галиевич.
-- Распоряжайтесь как в своем доме,-- лихо ответил захмелевший нотариус и включил музыку.
Потом они танцевали некогда популярное танго, напомнившее обоим молодость, и, словно сговорившись, немного погрустили. Но Акрам Галиевич был сегодня, как никогда энергичен, и веселое настроение после его очередного озорного тоста вновь вернулось за стол.
Наталья Сергеевна с юмором рассказывала байки из рыбацкой жизни, а Акрам Галиевич -- курьезы из своей долгой канцелярской службы, и оба весело смеялись. Им было хорошо, словно знакомы они были много лет, и вот встретились после долгой разлуки.
Уже при луне, когда рано засыпающая Хлебодаровка видела первые сны, они дожарили забытый шашлык, а оставшимися углями из мангала вскипятили самовар. Наталья Сергеевна всерьез уверяла, что это первый в ее жизни чай из настоящего самовара -- электрические в счет не шли. За самоваром взгляд Акрама Галиевича случайно упал на настенные ходики -- время было далеко за полночь.
Как быстро пролетели часы! Последние двадцать лет даже в праздничные дни они с Верочкой так поздно ни у себя, ни в гостях не засиживались. "Ведь завтра на работу",-- мелькнула вдруг тревожная мысль, но Наталья Сергеевна обратилась к нему с каким-то вопросом, и мысль о понедельнике и работе растворилась в милом голосе рыбачки, которая еще два дня назад стояла на берегу Тихого океана, а сегодня сидит у него, в Хлебодаровке, и впервые в жизни пьет чай из настоящего самовара.
"Ну и время, ну и расстояния!" -- поражался Акрам Галиевич и понял вдруг, что ощущение времени и расстояния пришло к нему в ту минуту, когда он взял в руки газету с брачными объявлениями. Ведь до этого вся вселенная, весь мир, дороги, расстояния для него были заключены в одной Хлебодаровке, а, оказывается, вот куда может потянуться ниточка, стоит только захотеть, протянуть руку, выйти за околицу.
Так думал нотариус, радуясь, что и мыслить стал иначе -- шире, масштабнее, ведь раньше подобное и прийти в голову не могло, и в этот миг Наталья Сергеевна, у которой, судя по всему, было прекрасное настроение, сказала в своей странной манере, не то шутя, не то всерьез:
-- Ну что, Акрам Галиевич, берете меня в жены?
Подойдя к нему сзади, она приникла к нему, обняла за плечи, и этот милый жест беззащитной, щедрой и решительной женщины так тронул Акрама-абзы, что у него невольно на глаза навернулись слезы, и он, целуя ее руки, скрещенные у него на груди, тихо выдохнул:
-- Да, Наталья Сергеевна...
Проснулся он рано -- cработала многолетняя привычка. На веранде со стола все было аккуратно убрано, хотя Акрам Галиевич помнил, что говорил Наталье Сергеевне: завтра уберем. Значит, уложила его спать, а сама стала наводить порядок.
"Хозяйственная, не ленивая женщина",-- отметил Сабиров, и настроение у него поднялось, хотя голова побаливала. Он тихонько прошел в зал, где на диване спала Наталья Сергеевна, поправил сбившееся одеяло, но будить не стал -- пусть отдохнет с дороги, путь был неблизким, да и смена времени дает о себе знать.
Поставил чайник, приготовил завтрак. На душе было весело, хотелось запеть, чего никогда с ним в жизни по утрам не случалось. Но петь не стал, воздержался, хотя душа пела точно. Только с удовольствием выпил рюмку коньяка -- опять же, не делал этого никогда в жизни, собираясь на службу,--и закусил нежной семгой, которую попробовал вчера в первый раз.
Уходя на работу, он оставил записку, в которой сообщал, где что лежит, когда придет на обед, и, конечно, добавил несколько нежных слов.
На работе часы тянулись медленно, не то что вчера, и посетителей оказалось изрядно; не было свободной минуты, чтобы расслабиться, подумать, как там она, Наталья Сергеевна. Как ей спалось на новом месте? Какое у нее настроение? Что делает, ждет ли его?
На обед он не шел, а летел, и хорошо, что не повстречался по дороге никто из друзей-приятелей -- пришлось бы отвечать на вопрос: "Что случилось? Куда бежишь?" Скрыть свое состояние он был не в состоянии, да и не хотел.
Задержался только у калитки, переводя дух -- совсем запыхался, словно гнались за ним,-- рывком, нетерпеливо достал газеты из ящика, и на землю посыпались письма -- сразу пять штук.
Акрам-абзы со страхом глянул во двор, но, к счастью, Наталья Сергеевна находилась в доме. Он быстро поднял письма, торопливо спрятал их во внутренний карман пиджака, прошел в туалет и, даже не взглянув ни на один конверт, бросил их в яму.
"Все, баста! -- сказал он себе с облегчением. -- Надо отбить телеграмму в газету: мол, все, место у камина занято",-- и улыбнулся, довольный своей шуткой. Но потом решил, что нехорошо шуточкой отделываться, надо все-таки как-то отблагодарить людей, ведь не будь этой газеты, он никогда бы не познакомился с такой замечательной женщиной.
На веранде, как и вчера, был накрыт стол, только букет был другой, более изысканный. Наталья Сергеевна, в красивом халате, плотно облегавшем ее ладную фигуру, и в мягких комнатных туфлях на танкетке была так мила и так уверенно, по-хозяйски чувствовала себя в доме, что Сабирову на миг показалось: она давным-давно живет здесь, а он сам был в длительной отлучке и вот вернулся под родную крышу.
-- Быстрее за стол, у меня все готово,-- поторопила Наталья Сергеевна.
Когда она поставила перед ним тарелку, Акрам-абзы удивленно воскликнул:
-- О, настоящая татарская лапша! Так тонко нарезают у нас только на свадьбах, и то лишь известные мастерицы.
Наталья Сергеевна, довольная, улыбнулась:
-- У нас на рыбзаводе много татар работает, я и разузнала о ваших национальных блюдах. Я и бялиш могу испечь,-- сказала она гордо.
-- За такие успехи и за такой обед грех рюмочку не выпить. Может, нальешь, Наталья Сергеевна?
-- А как же с работой? - весело спросила гостья, уже доставая рюмки и недопитую вчера бутылку.
-- Могу позволить себе и один выговор за всю карьеру,-- ответил Акрам-абзы, и они оба весело рассмеялись.
Возвращаясь на работу, Сабиров завернул на почту -- решил отправить телеграмму в газету.
На почте, как и у него в конторе, в послеобеденные часы посетителей не было. Зато у окошечка, где принимали телеграммы, находилась сама заведующая, Светлана Трофимовна. Поздоровавшись, она, краснея, пытаясь свести все к шутке, спросила:
-- Что случилось, Акрам Галиевич? В последнее время хлебодаровская почта работает только на вас. Вот и сейчас, буквально минуту назад, принесли телеграмму. Вы, наверное, ее очень ждали?
Акрам-абзы пробормотал что-то невразумительное и, сославшись на то, что очень спешит на работу, даже не поблагодарив Светлану Трофимовну за телеграмму, выскочил из здания почты, отирая взмокший от волнения лоб.
"Только бы не от "Белочки"... Ведь осрамит на всю Хлебодаровку! До Натальи Сергеевны дойдет..." -- думал он, сворачивая за угол, где со страхом развернул бланк.
"Пожалуйста срочно позвоните Ленинград телефон 2476465",-- прочитал с облегчением Акрам-абзы, и вдруг его почему-то охватил приступ ярости.
-- Позвоню, позвоню обязательно! Когда рак на горе свистнет! - громко сказал он и, разорвав в клочки телеграмму, зашагал на работу.
К вечеру он успокоился и, возвращаясь домой, завернул на базар, чтобы купить яблок. Его так и подмывало сказать какие-то слова благодарности хозяйке тюлькубасских яблок, но слишком уж много народу толпилось у ее пахучего прилавка.
"В другой раз непременно скажу",-- решил Акрам Галиевич и ушел с базара, то насвистывая, то напевая арию из гаджибековского "Аршин мал алана": "Ах, спасибо Сулейману..." Таким веселым он и появился у калитки. Наталья Сергеевна ждала его в палисаднике.
-- Знаешь, Акрам Галиевич,-- сказала она,-- я наткнулась во дворе на баню и очень обрадовалась. Такая чистая, уютная, и все готово, словно ты собирался сегодня ее топить. Я и затопила. Давай сходим в баню, а в духовке как раз за это время ужин поспеет. Не возражаешь?