– Рассказывай, Володенька, – крикнула от противоположной стены женщина с перевязанной головой и без зубов, но с накрашенными губами. – Больно я про любовь истории люблю!
Женщины засмеялись, ещё одна поддержала:
– Ты что, Валька, тут мы со скуки дохнем, и нате вам – мужик, причём настоящий, не чета нашим злыдням! И история про соперниц!
– Да вы что, мне самой интересно! А бабушка твоя, она красивая была? А Шурочка? Опиши!
Зашла медсестра, разнесла таблетки по тумбочкам и присела на Нинину кровать: «Кто красивая?»
– Бабушка Аня моя была очень высокая для своего поколения, около метра семидесяти. Брюнетка со светло-серыми глазами. Худенькая. Не сказать, что красавица, но симпатичная. А Шурочка… Она часто её вспоминала. Маленькая, светленькая, пухленькая, этакая Снегурочка. В общем, невесты на загляденье. А завклубом уже ближе к тридцати, ростом небольшой, Ане рядом с ним каблуки не надеть, но с кудрявым чубом. На гармони играет, дом у родителей большой. Словом, завидный жених. Эти приезжие девчонки всё удивлялись, почему возраст уже к тридцати, а не женат. Смеялись: закопался в невестах. Стал он их после репетиции хора провожать, да так себя вёл, что долго не понимали девушки, за кем ухаживает. Потом стало понятно: за Аней. Шурочка отступила. Через год сыграли свадьбу. А через два месяца после свадьбы избил он новобрачную так, что, когда свекровушка пол мыла, на снег красную воду выплёскивала. Перевязала её и в спальне заперла: «Лежи. Раз муж учит, значит, заслужила». А Аня, дождавшись, когда свекровь от двери отойдёт, стекло из окна выдавила и на снег выпала. И по снегу босиком в контору, где её медпункт находился. Позвонила в районную больницу, оттуда за ней приехали. Написала из больницы родителям: так, мол, и так, муж избил, жить с ним не буду, заберите. Через несколько дней пришёл ответ: мы тебе при знакомстве с его родителями сразу сказали, что они звери, но ты не послушала. Теперь, закон принявши, живи, нас не позорь!
– Родители, – возмутилась медсестра. – Кому же тогда жалеть, если мужик бьёт, а родители не помогают?
– Как было, так и рассказываю. Выписавшись из больницы, поехала она в Новогорск…
– К родителям?
– Нет, в отдел кадров в облздравотдел. Попросила: в связи с семейными обстоятельствами переведите в другое село. Нет, отвечают, должна ты по направлению отработать три года как положено. От отчаяния вломилась она к заведующему. Сказала: если муж меня убьёт, знайте, двоих он убил по вашей вине, я ребёнка жду! А он ей: помню тебя с госэкзаменов, блестяще ты отвечала. Привёл в отдел кадров, говорит: оформляйте перевод! Ну, и перевели её в самый дальний район, да ещё от райцентра пятьдесят километров по шоссе и шесть по бездорожью. Это на границе с нашей областью, может, слышали, Бережки?
– Я туда за сыром как-то заезжала в фермерское хозяйство, – сказала старуха. – Глухое село, но краси-и-вое! Речка там Туминка, остров песчаный, Орёлкой называют. И что, так и осталась там? И муж не искал?
– Через месяц нашёл. Фамилия-то наша Туминские. В том, прежнем селе, необычной казалось, а в Бережках её полсела носит. Наверное, родня. Вот и донесли. Приехал, говорит: будет дуться, я тебя простил, и ты прости. Больше пальцем не трону. Нет, отвечает моя бабушка, а тогда неполных двадцати лет девушка Аня, жить я с тобой не буду, давай разводиться.
– Небось, опять драться кинулся, – вздохнула беззубая.
– С ней санитарка находилась безотлучно, она, не будь дура, сразу в бригаду позвонила. Оттуда на тракторе три мужика приехали, как только в кабину поместились? Бригадир в медпункт зашёл и говорит: «Куда это вы, Анна Станиславна, от нас уезжать вздумали?» А она ему: «И в мыслях не держу, да вот, приехал бывший муж, грозится». А бригадир: «Вот мы сейчас его проводим». Вывел, велел трактористу его до Лужино довезти и предупредил: «Если ещё раз в Бережках появишься, руки-ноги переломаем и скажем, что так и было».
– Вот это я понимаю, мужики что надо!
– Мужики, конечно, были правильные, но ещё и шкурный интерес. Без фельдшера в дальнем селе погибель.
– История-то ведь не кончена, – подтолкнула его проницательная старуха.