Дошли. Бывшая встречает вполне любезно: тормошит Вовку, хвастает пристройкой, возведённой в кратчайшие сроки, подчёркивая, что сама в это время с успехом сдавала сессию в институте. Вова заскучал и дёргает меня за штанину: «Папа, а когда мы домой пойдём?» И понеслось! Что я услышал о себе и о бабушке, которая настраивает ребёнка против матери! Вовка тихо плачет. К счастью, с огорода приходит тёща. Бывшая. Он бросается к ней: «Бабуся!» Это у него такое сокращение: баба Люся – бабуся, баба Аня – бабаня. Бабушка воркует с внуком, он обнимает её. Мать это страшно раздражает. Она вырывает мальчика из рук бабушки: «Хватит баловать ребёнка!» Ребёнок кричит в голос. К счастью, спускается с крыши новый муж: «Вов, поехали!» Не вытирая слёз, Вова лезет к нему на закорки: «Едем с дядей Саней на хромой лошадке!» Так она и на мужа орёт! Он плюёт и уносит пасынка в дом. Я тоже плюю, поворачиваюсь и ухожу. В руках ни сумки, ни сына. А идти ещё тяжелей.
Бедный мой мальчик! Дураки его родители не то любить не умеют, не то это любовь у них такая дурацкая!
Вот такая история. Извините, другой не вспомню.
Юрий»
Люся влетает в квартиру брата с криком: «Вов, ты что дверь расхлебястнул!» И видит его праздно сидящим за столом. Чуткая сестрёнка сразу замолкает, садится рядом, смотрит на письма, тянет к ним руку: «Можно?» Туминский пожимает плечами. Люся подходит к чтению профессионально, по бухгалтерски: разглядывает штемпели, раскладывает по датам. И приступает к чтению. На первой странице хмыкает, глядит на брата, потом продолжает чтение. Снова разглядывает конверт. Пробегает взглядом первый листок второго письма, переходит ко второму, возвращается к первому и потом уже дочитывает до конца. Распихивая листочки по конвертам, говорит с придыханием:
– Володя, как красиво: «под маской наружного холода беззаветная скрыта любовь»!
– Это Некрасов…
– Правду папка говорит, ты всё-таки гуманитарий. Вот, Некрасова знаешь. И почему ты в политехнический пошёл?
– Гуманитарии мало получают. А что, я плохой инженер?
– Хороший, Володенька. Ты вообще хороший. И есть в кого. Судя по письмам, твой папа тоже был хороший. Расскажи о нём.
– Он умер двадцать лет назад. Плохо я его знал. Виделись редко. Я ведь раз в год в Бережки ездил. Только потом стал ещё на зимние каникулы ездить. Но это уже ближе к старшим классам, когда мать не стал слушать.
– А зараза она, наша мамка, – захохотала Люся. – Тебя квартирой попрекает, а получается, что наша бабуся дом на квартиру поменяла и на тебя тайком переписала, чтобы восстановить историческую справедливость. Мамка-то, оказывается, много лет другую твою бабушку доила!
– Люсь, я в любой момент вам эту квартиру отдать готов!
– Да не нужна она нам! Мы в доме живём, где всё благоустроено, сад вокруг, мастерская рядом, родители всегда с детьми помогут. Это мамка просто предлог ищет, чтобы на тебя поорать! Давай об отце твоём поговорим!
– Внешне – красавец. Он на бабушку был похож. Высокий, стройный, белокожий брюнет. А глаза светлые.
– А ты на кого тогда похож? Мамка тоже брюнетка.
– Бабаня говорила, я на её отца похож. Он как я был: русый, небольшого роста, коренастый, большеголовый, косолапый.
– Тебя послушать, так ты урод редкий. А, между прочим, есть у меня подружки, которые тобой интересуются. Кстати, не желаешь познакомиться? И не тряси головой, вон, отец твой откликнулся на брачное объявление. Володь, если он такой красавец, то зачем?
– Может, идеальную искал? Он несколько раз женился… уж не знаю, законным или гражданским браком. В райцентре с последней женой жил дольше всего, лет пять. С нашей матерью, кажется, около двух лет. Две тётки – у нас в Бережках. Иной раз приезжаю – нет его. А на следующий год он снова в родном доме живёт. И так далее. Тётя Тоня, когда мы у гроба бабушки сидели, про него вспоминала: «Единственный родной мне по крови человек. Не глупый, не злой, а по сути – так, пирожок ни с чем». Значит, как и я, главного в нём не разглядела.
– Ты эти письма в доме бабушки нашёл?
– Нет, я там пока ни к чему не притрагивался…
Люся очень заинтересовалась этой неизвестной женщиной: как выглядит, в каком возрасте?
– Да так, невидненькая такая… ну, может тридцать с чем-то…
– Я думаю, это та самая маленькая Ниночка, о которой твой отец упоминал.
– Да… пожалуй…
– Наверное, она ожидала, что ты письма её матери сохранил. Поищи, а? Тебе и самому будет интересно узнать, что за человек была эта Надя, почему у них не сложилось.