Пеппер внимательно осмотрела собственную руку. Увы! Типичная гусиная кожа.
И, бог знает что такое, сердце колотится о ребра, словно она пробежала не одну милю.
Все еще прислоняясь к двери, она безучастно наблюдала, как Фифи, осознав, что избавилась от пугающего присутствия постороннего мужчины, удовлетворенно потянулась, расправляя затекшие мышцы, пошевелила задом. Выразив таким образом удовольствие, она неторопливо проследовала за Брутом на кухню, где он уже гремел посудой, из принципа всегда начиная трапезу с чужой миски.
Пеппер в задумчивости покачала головой. Интересно, куда ее заведет это объявление, которое ей вдруг вздумалось поместить в солидную ежедневную газету. Она-то, честное слово, лишь хотела найти для Фифи спокойный дом и невредного хозяина…
Впрочем, Пеппер, привыкшая быть честной с самой собой, сознавала, что в любой из ее бесчисленных затей, самых невинных и благородных, как-то невзначай обнаруживалось двойное дно, подводный камень, а то и волчья яма. Но ничто на свете не могло заставить ее отказаться от «планов», как она именовала свои авантюры и интриги. Хотя, надо сказать, судьба не делала для нее исключений и щедро одаряла ее возможностями набивать шишки и запутываться в своих же силках.
Вдруг в голове Пеппер, будто она слушала в наушники какую-нибудь радиопостановку, зазвучал взбудораженный голос Кевина: «Ты опасна, ты хотя бы сознаешь, насколько ты опасна? Ты безжалостна! Боже, кто мог бы угадать это в тебе, глядя на твое невинное личико?»
Пеппер усмехнулась. Эти слова Кевин провопил ей в лицо несколько лет назад, за пять минут до своего бракосочетания с Маршей, последовавшего после долгих месяцев активного ухаживания, в котором ей, Пеппер, принадлежала живейшая роль свахи. Сватовство было ее призванием, которому она отдавалась вполне бескорыстно, из любви к искусству — и к возможности играть человеческими судьбами.
В конце концов, Кевин тогда явно погорячился. Брак у них получился вполне удачный — во всяком случае, судя по тому, каким казался со стороны. Да и другие матримониальные свершения Пеппер были достойны ее таланта. Все ее подопечные создали респектабельные семьи, ни в одной не случился развод. Пеппер имела все основания гордиться своим талантом свахи.
Тут ей вспомнились слова еще одного приятеля из их компании, Джонни. На одной из общих вечеринок он как-то предложил:
— А давайте-ка объединим усилия и устроим судьбу самой Пеппер. Неужели, взявшись за дело сообща, мы не найдем ей мужа? Какая несправедливость: всех пристроила, а сама по-прежнему вволю наслаждается свободой!
Пеппер рассеянно опустилась на кушетку, по привычке устроившись на ней с ногами. Все друзья из их компании действительно зажили семейной жизнью, сосредоточившись преимущественно на Северо-Востоке. По местным меркам, они жили поблизости друг от друга — то есть на выходные к любому из старых друзей можно было без труда за полдня добраться на машине. Ядро компании, образовавшейся в колледже, насчитывало человек десять-двенадцать. К нему примыкало по меньшей мере столько же приблудных друзей, которых Пеппер встречала во время путешествий и захватывала с собой в родные пенаты для знакомства с основной братией. Неизменно ей приходило в голову, что случайный попутчик был для кого-то из ее друзей отличнейшей партией, и она устраивала очередной брак.
Была ли она действительно безжалостна? Пеппер на минуту задумалась. Разумеется, ей часто приходилось действовать безжалостно. Но она никогда не поступила бы во зло кому-то из друзей, подтверждением чему и служило их великое количество.
Кроме того, несмотря на детски беспомощную внешность, она была вполне способна постоять за себя в любых обстоятельствах и не теряла присутствия духа, даже когда попадала в переделку в каком-нибудь богом забытом уголке.
Итак, деятельная, уверенная в себе, безжалостная, по мнению некоторых друзей, женщина, она никогда не колебалась, стоило ей определить цель, и всегда стремилась добиться своего: места на целиком забронированном спецрейсе или приглянувшейся безделушки, ради которой Пеппер могла проявить чудеса лингвистической интуиции, составляя жалостливые фразы на диалекте, неизвестном ей даже по названию.
Но если речь идет о мужчине? Ей еще не приходилось прилагать усилия, чтобы заполучить мужчину. Бог свидетель, у нее были десятки друзей мужского пола в разных уголках мира. Но никто из них не вызывал у нее ни малейшего трепета!
Пеппер подмигнула сама себе.
— О'кей, Пеппер! С какой же стороны ты возьмешься за дело на этот раз? И не будем тратить время на обоснования нашей идеи. И без того ясно, что идея — дурацкая и опасная.
На несколько минут девушка погрузилась в глубокую задумчивость.
— Он заинтересован. Это — очевидно. Не знаю почему, но он явно заинтригован, — продолжала рассуждать вслух Пеппер.
Тем временем Фифи всеми своими ста фунтами привычно взгромоздилась на колени к хозяйке. Поглаживая блестящую шерсть собаки, Пеппер смотрела в ее преданные карие глаза.
— Ты, старушка, ему не нужна. Я не сомневаюсь, что он приютит тебя и станет хорошо заботиться о тебе, когда узнает поближе. Но сюда его привело чистое любопытство. И его заинтересовала не ручная собачка. Тем не менее он сказал, что заберет тебя. Интересно, а он понимает, что я ни за что не расстанусь с тобой, передав в руки совершенно постороннего человека?
Фифи шумно вздохнула, что можно было истолковать как выражение согласия.
— Любопытно, насколько далеко простирается его интерес? — спросила Пеппер у своей бессловесной товарки. — Он не похож на человека, давно и уютно устроенного у семейного очага. Я не ошиблась. Его лицо отражает напряженную жизнь, какую-то сложную биографию. Этот шрамик над левым глазом… И этот утомленный вид. Интересно, кто он по профессии? Пожалуй, он работает не в кабинете, а скорее — под открытым небом. И загар у него — не с пляжа, и руки привыкли к грубой работе. И он — сильный.
Фифи лизнула хозяйку в щеку — язык у доберманши был размером с варежку — и оскалилась в добродушнейшей улыбке.
— Спасибо, — сухо поблагодарила Пеппер. — Я не премину оправдать твое доверие.
Изловчившись сползти с кушетки так, чтобы не обидеть Фифи, расположенную нежиться у хозяйки на коленях как можно дольше, Пеппер подошла к стеклянной двери и, распахнув ее, выглянула на балкон.
Мимолетно обернувшись, она заметила свое отражение в зеркале в резной раме, висевшем на противоположной стене комнаты. Заинтересовавшись предметом, она стала критически себя разглядывать.
«Быть бы мне хоть на три дюйма повыше, — с сожалением подумала она, хмурясь на свое отражение. — И еще — брюнеткой. И чтобы грудь была побольше».
Она изогнулась, выпятив грудь, вытянулась в струнку, привстала на цыпочки, пытаясь хоть на полминуты добиться желаемого эффекта. Однако это не получилось. Напротив, образ вышел какой-то карикатурный, все пропорции вмиг нарушились.
Вздохнув, впрочем без особого огорчения, Пеппер отвернулась от зеркала, принимая обычную позу.
— Надо смотреть правде в глаза, — твердо сказала она себе. — От тебя требуется как можно лучше распорядиться имеющимися резервами.
Пеппер принялась безостановочно расхаживать по комнате. Боковым зрением она заметила, что Брут вышел из кухни и сделал стойку, демонстрируя готовность отразить нападение любого противника. Обращаясь мыслями в прошлое, Пеппер стала вспоминать всех знакомых мужчин, отдававших предпочтение блондинкам ростом с подарочную бутылку шампанского.
В последние десять лет Пеппер получила не одно предложение руки и сердца, а также довольно много менее благонамеренных предложений. Ни одно из них не стало для нее ни малейшим искушением.
Как она заметила, в большинстве случаев мужчины были склонны относиться к ней как к младшей сестренке, а те, у которых она вызывала романтические чувства, прилагали немалые усилия, чтобы пробудить в ней аналогичную реакцию.