Потом был инструктаж по посадке/выброске из самолета: в небольшой вагончик, обитый листовым железом с деревянными скамьями внутри, забирались группами по 12 человек, сначала самые легкие, потом самые тяжелые, потому что тяжелые прыгают первыми. После команды инструктора «Приготовиться» половина вставала, подходила по-очереди к проему и по команде «Пошел!» каждый выпрыгивал на глаза изумленной публики и с упоением, представляя, что уже парит в свободном падении, кричал: «Пятьсот двадцать один! Пятьсот двадцать два! Пятьсот двадцать три! Купол!» – и смотрел наверх. Это нужно для того, чтобы просчитать три секунды после выброски и проверить, открылся ли купол парашюта, потому что в противном случае оставалось еще секунд десять на то, чтобы открыть запасной.
Следующим испытанием было болтание в подвесной системе на турнике и тренировка поворотов в воздухе, встреч с другими парашютами (тут главное крикнуть «Поворачивай на …!» и расставить руки и ноги так, чтобы тебя не затащило между стропами коллеги) и приземления.
Весь этот процесс был настолько увлекателен, что казалось, не будь даже и самого прыжка, все равно было бы что рассказать, что вспомнить, все равно осталось бы приятное впечатление.
После разминки ума можно было заняться и физкультурой: выстроившись вереницей, забирались страждущие неба сначала на высоту 1 метр, чтобы показать свою ловкость и сноровку, потом на высоту 1,5 м, а потом и на 2 м над уровнем моря, бесстрашно бросались они вниз, чтобы «приземлиться на две соединенные вместе ноги, ступни параллельно земле, взгляд направлен вперед». Потом, с настоящим парашютом, должен будет быть естественный откат назад за счет тяжести этого устройства и для компенсации удара о почву.
В завершение инструктажа нас привели в чудный подвал, вход в который украшала надпись «Бар», стены его, подобно стенам древних замков, казалось, никогда не знали штукатурки, а двери наводили на воспоминания о суровой участи молодых революционеров. Но вопреки ожиданиям, никто нам не предложил 100 грамм для смелости, напротив, мы стали рассматривать нестандартные ситуации, как то: зацепление парашютом за самолет, повисание среди деревьев в лесу, полное или частичное нераскрытие основного парашюта и так далее.
На этой жизнерадостной ноте мы и отправились примерять эти чудесные изобретения человечества.
На улице светило солнце, летали стрижи, зеленела трава, в которой копошились ее насекомые обитатели, а в очередном подвале, надев на себя одежду, закрывающую руки и ноги, подогнав по фигуре рюкзаки с парашютами, подыскав подходящую по размеру каску, готовились к прыжку очередные покорители воздушных просторов.
Когда набирались семь человек, инструктор придирчиво осматривал экипировку и отправлял группу на взлетную полосу.
Пошли и мы.
Подождав несколько минут самолет, который только что выбросил предыдущих счастливчиков, мы по правилам загрузились внутрь и начали разбег. Самолет представлял собой классическую модель АН-2 (прозванного в народе «кукурузником»), с сиденьями для пассажиров и кучей свободного места в хвостовой его части, правда, как говорили очевидцы впоследствии (я, признаться, совсем не обратил на это внимания), хвост представлял собой некое подобие решета, каждая дырочка которого светила дневным светом.
Мы оторвались от земли, внизу, все удаляясь, поплыли поля, трактора, стадо коров, которые вскоре превратились просто в скопление точек на карте местности. Вираж, и в иллюминаторе уже видна Ока, волны которой весело играли на солнце, наш аэродром, который с высоты выглядит совсем не так, как внизу. Несколько фотографий на память, два продолжительных гудка, и все встали на изготовку. Времени терять было нельзя, потому что ветер часто менялся, и нужно было за один раз выбрасывать всех. Тут не до размышлений. Волею судьбы я не видел спин прыгающих передо мной, я оказался самым тяжелым в этой группе, прыгал первым, поэтому понял, что произошло только после того, как ощутил под ногами около 700 метров пустого свистящего пространства.
Дальше принято рассказывать о том, как перед глазами пролетела вся жизнь, о радости свободного полета (хотя как можно назвать полетом практически неуправляемое падение с ускорением 9,8 м/с2). Нет, этого почему-то не было.
Был страх, да, настоящий страх, поднявшийся откуда-то из глубин палеолита, утверждавший, что, оказавшись в таком неудобном положении, не стоит рассчитывать на какое-либо снисхождение природы, на крылья как результат эволюции, на отсутствие гравитации или на крепкий панцирь. Откуда ему, дикому, было знать, что люди уже давно изобрели парашют.