– Потом?
– Накоплю себе денег, стану самостоятельным человеком, женюсь на какой-нибудь девушке с хорошим приданым и заживу своим домом.
– А потом? – допытывался старец.
– Потом займусь воспитанием своих детей, чтоб из них вышли дельные люди. Буду каждого из них учить тому к чему у него будет больше способности. Хорошо образованные, они пойдут по стопам своего отца.
– Потом?
– Тогда я отдохну стану радоваться счастью своих детей, пользоваться их заботой и любовью, то есть заживу спокойной, счастливой старостью.
– А потом-то? – продолжал упорно старец.
– Потом?…. Ну, потом… ведь нельзя же всегда оставаться живым, я умру.
– А что же потом? – воскликнул старец.
Тогда веселый юноша изменился в лице, побледнел и с глазами, полными слез, произнес:
– Прости, отец мой, я забыл о самом главном, что есть на свете для человека, – о благодатном Царстве Божием. С этой минуты я никогда не забуду об этом.
Диалог этот весьма показателен. «Что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий» (Иак.4:14), – сказано в Священном Писании.
Человек – странник на этой земле, и какой бы груз ни успел собрать, дойдя до положенного предела, все нужно будет оставить. Смерть уравнивает всех: богатых и бедных, известных и одиноких. И перед каждым человеком возникает вопрос: что будет по окончании земного пути?
Разлучение с телом – еще не гибель
Некая семья была заброшена кораблекрушением на пустынный остров среди океана. Члены семьи питались кореньями и травами, жили в пещере. Дети не помнили, когда и как попали на остров, они забыли родину, не знали обыкновенных для людей продуктов питания. Однажды к берегу пристала лодка с четырьмя неграми. Потерпевшие невероятно обрадовались и решили покинуть остров. Но лодка была так мала, что не могла вместить всех. Отец решил отправиться первым. Мать и дети заплакали, увидев его в лодочке. Но он сказал на прощанье:
– Не плачьте, там лучше, и мы все увидимся.
Скоро лодка вернулась и увезла мать. Дети заплакали еще больше.
– Не плачьте, – утешала их мать, – скоро мы увидимся в лучшей стране.
Наконец, лодка причалила и за детьми. Очутившись в беспредельном море, они очень испугались, и этот страх не покидал их всю дорогу. Какова же была их радость, когда на берегу они встретили родителей.
– Милые дети, – сказал им отец, – в нашем переходе с пустынного острова на плодородную землю заключается большой смысл. Всем нам предстоит переход из этого мира в лучший. Остров, на котором мы жили, – образ земного мира. Страна, в которой мы теперь очутились, – слабое подобие Неба. А бурный переход с острова сюда – образ смерти. Лодочка – это носилки, на которых нас понесут четверо носильщиков в черной одежде. Итак, смерть телесная не есть окончательная гибель. А для большей убедительности мы предложим такое свидетельство.
Одна жительница Москвы встретила на Ваганьковском кладбище женщину, которая поведала ей о своих умерших детях: «Живем мы с мужем, слава Богу хорошо. У нас было двое детей: мальчик двенадцати лет, учившийся в школе, и младший – трех лет». Внезапно старший заболел и со слезами просил маму пригласить духовника и напутствовать его Святыми Тайнами. «Мама, – сказал он, – я скоро умру, приобщи меня». Прошло три дня, и он снова стал просить, чтобы его причастили. Мать говорила, что он недавно причащался, но сын убедительно просил снова пригласить священника. Через два часа после Причащения он скончался. В сороковой день по своей кончине он явился во сне младшему брату с множеством светлых детей, равных ему по летам, и сказал: «Мы пришли за тобой». Малыш стал говорить, что он еще маленький, хочет пожить на свете и не хочет умирать. Усопший брат ответил: «Такова воля Божия, и через три дня ты будешь с нами». Через день после этого сна младший сын заболел и попросил маму позвать к нему священника. После принятия Святых Таин в тот же день он умер. Рассказывая обо всем этом, мать говорила: «Хотя и невыносимо жаль мне было расставаться с детьми, но боюсь плакать и скорбеть, так как верю, что Господь промыслительно управляет жизнью и смертью людей. Кто знает, что получилось бы из детей, если бы они остались живы».
Впрочем, мы все боимся смерти. И иначе не может быть, потому что человек изначально был предназначен к бессмертию.
Иеромонах Василий (Росляков) оставил в своем дневнике такую запись: «Смерть страшна: почему она знает обо мне все, почему она обладает мною, распоряжается мною, как госпожа своим рабом? Христианство дает знание о смерти и о будущей жизни, уничижая этим власть смерти. Да, и о христианине смерть знает все, но и он знает о ней ровно столько, чтобы не бояться ее. Христианство превращает смерть из убийцы во врача, из незнакомца – в товарища. Сколько б ни рассуждали о смерти атеисты, она для них остается незнакомкой, явлением, не вписывающимся в круг жизни, явлением потусторонним, потому что они не имеют знания о смерти. Мы боимся в темноте хулигана, потому что он незнаком нам, мы не знаем его намерений, а с близким человеком и в темноте встреча становится радостной».