- Что ж это я? – спохватился старик – Ты же есть хочешь! А я тебя отварами потчую. Раз встал, значца и есть сможешь. Держи! – протянул миску с рыбой и картошкой до краев. Севарог не раздумывал, съел за один присест.
- А где?
- Уехал.
- Как уехал? Как?
- Если ты про дружка своего – перебил старик – к Барону в гости. Я его здесь не оставил. Места мало и не подходит он сюды. Да и дела у него жеть. Пусчай разбирается.
- Так у меня вместе с ним дела!
- Дела вместе только у похабников бывают. С такими, как он, точно. Я же говорил, не надо вам на остров тот.
- Не говорили. Вроде.
- Но предупреждал. А вы полезли. Как теперича тебя лечить, не представляю. Эххх, а ведь ещё молодой – глубоко вздохнул хозяин дома. – Помрешь.
- Что? – не в шутку испугался «больной». – Это чем я таким болен? Меня заразили? Чума? Хворь?
- Проклятие, парень. Проклятие. Не зря же Черствый холм стороной обходят и проклятым называют! Ты, это, давай спать ложись, куда собрался? – слова старика застали «больного» на моменте одевания штанов.
- Какое спать, дед?! У меня дела есть, а ты со своими проклятиями! Не действуют они на меня! Не работают! Я маг, а не вещун подзаборный. Сколько дней прошло?
- Два.
- Два дня бревном провалялся. Да там Севу по костям разобрать могли! – голос Киримута дрожал от ярости – Как он быстрее меня очнулся?
- Дык это, как прибыли, ты с ног повалился. Я вас по очереди затащил, отварами своими отпоил. Под утро он встал, отпихнул меня и в портках одних к коновязи поперси. Я ему перечить не стал. Да и пусть прется, нечистого печать на нем. Негоже мирянам с такими якшаться.
- Да что ты наделал, старый! Сумки мои где? А, вот! Удачи! – с этими словами маг выскользнул за дверь, словно змея, и направился к коновязи, где и ждал конь. Напарники отставили коней здесь ещё до отплытия на присмотр лодочника.
Дела были хуже некуда. Севарог у барона и неизвестно, на сколько его поразило проклятье. Маг догадывался, с чем спутал его признаки старик, но именно спутал, с Киримутом было все в порядке. А вот влияние камня на Севарога оказалось пагубным, он защищаться не умеет. Булыжник всё ещё у него и с каждым часом влияние всё сильнее. В любом случае два дня, это не неделя и, тем более, не месяц, снять негативные эффекты удастся, но не сразу, ведь Севарог слишком подвержен влиянию сторонних сил. Этакий и плюс и минус одновременно, кто нибудь сможет наложить на него заклинание проще быстрее, чем на любого другого представителя разумной жизни, но в то же время и снять, при знании методов, будет гораздо проще. «Надо бы собрать пару трав, растолочь, приготовить отвар, сделать повязки…»
- Ты это, делаешь, не сумлевайся. А сумлеваешся не делай уже. – Рыбак подошел незаметно, застав врасплох Киримута, находящегося в раздумьях. В руке он протягивал какой-то медальон – Я может и старый дурак, но толк в проклятьях знаю. Ты другу своему передай. Я, видимо ошибся в вас обоих.
- Спасибо, дед. – медальон оказался знаком Элины, сделанным из красного дерева – У тебя случайно не найдется кое каких трав?
7 число месяца Сажмара. Год Покаяния.
Четвертая четверть дня.
- Стоять! Стой, кому говорю?! – кричал стражник на сторожевом посту, после которого начиналась дорога к поместью – Нельзя!
- Это почему? У меня дело! Грамота подорожная в наличии и выверена!
- Клал я на твою грамоту! Приказ у меня, никого не пускать! Разворачивай коня, а то стрелу пущу!
- Ты кто? – тем временем на стену поста вышел ещё один человек в форме офицера гвардии барона. Киримут узнал его, это был Иркит – По какому делу?
- По делу Черствого холма!
- Пропустите его ко мне. - после его слов ворота поста отворились, пропуская путника. Внутри его встретили холодно, до острия меча у горла, буравя взглядами и с изрядной толикой ненависти. – Так это твой друг прошел позавчера через в сторону поместья? Не отпирайся, я видел вас на приеме у барона.