- «Охтроха Хисхурал…..» - слова Гарра оборвались, теперь из его горла торчал нож Гарсона, который во время завываний магов немного пришел в себя и, сочтя для себя момент верным, решил покончить с противником одним ударом.
- Идиот! – закричал Рейстлин, плеснув немного жидкости на лицо гарсону, от чего тот отшатнулся и зашелся в судорогах, осознавая все происходящее, но не в силах что-либо сделать. Боль, судороги и сухое жжение, если так можно выразиться, наполняли его тело. С ужасом он поймал взглядом Киримута и застыл в странной позе, как будто деревянный.
Тем временем Гарр еще пытался шипеть слова заклинания, видимо жизненная сила камня поддерживала его, не давая упасть замертво, как обычному человеку в такой ситуации. Достав из-под Севарога нож он резко вонзил его в грудь жертве, прямо в сердце, но не успел предпринять дальнейших действий, пламенная стрела выжгла ему половину лица, заставив бездыханным свалиться на пол.
- Все равно уже все испорчено – пробормотал Киримут, направляясь в комнату, в которой уже начинала разрастаться магическая стихия, доспех, кожа на лице и череп одного из стражников уже начали деформироваться, создавая ужасные гримасы вместо лица. У второго стражника железные пластины доспеха, деформируясь и разодрав кожаный подклад, впились остриями в тело, уходя все глубже острыми ножами в сердце и легкое, испуская наружу редкие струйки шипящей крови.
Киримута не интересовали эти метаморфозы. Быстрым шагом подойдя к лежащему Гарру он осмотрел нож, а потом и нити жизни, струящиеся от стражей к Севарогу, а уже от него к Барону Икриту. Действовать надо было быстро, с каждой секундой жертва отдавала не только чужие, но и свои жизненные силы. «Алайя С’Марит» - он прошептал над ножом волшебные слова и полоснул по жиле, идущей к барону, разрубив её, чем вызвал беспомощный вздох старика. «Что же делать дальше? Должен же быть выход!» - вопреки строгому выражению лица, мысли бегали в поисках разгадки, как амбарные мыши при виде матерого кота-мышелова. Выход на ум пришел только один.
Гарр выронил багровый камень при смерти и теперь он лежал, блестя багрянцем, словно насмехаясь над потугами мага. «Смеешься? Ну давай, теперь и я посмеюсь!» - Киримут поднял камень. Все тем же ножом расширил края раны на груди Севарога, держа одной рукой и свой флакон, и камень, вылил половину жидкости в рану, закинул туда камень и долил оставшееся. Тело на столе содрогнулось в страшных судорогах и выгнулось дугой. Так продолжалось несколько мгновений и наконец Севарог обмяк, чуть дыша.
- Может быть это тебя и спасёт – пробормотал Киримут барону и стряхнул ему на лицо остатки жидкости, оставшейся на руке после колдовства. Затем взяв подмышки напарника – «Ну и тяжелый же ты кабан» - потащил к лестнице, дальше вниз и на выход из помещения, которое уже начало деформироваться вместе с содержимым.
- Но! – Оба были в телеге и маг решил не задерживаться, сразу решив взять курс на столицу. По пути, убедившись, что лошадь несет в правильном направлении прочитал заклятие энергии на себя и скакуна чтобы не останавливаться на сон и отдых, а также двигаться быстрее.
Люди, видевшие несущуюся повозку и возничего с горящими глазами, еще долгое время рассказывали сказки, как видели мчащегося по дороге жнеца смерти, предшественника Дикого Гона, ищущего свои жертвы.
Они ещё не подразумевали, как были правы…
Конец